Антон Семенович Сорокин - Сочинения. Воспоминания. Письма

едкими больными кольцами вились по комнате, опутывая сознание»^[23]. И хотя здесь у будущего известного советского писателя присутствуют элементы некоей игры, он и при жизни «короля писателей», и позднее неоднократно отмечал талантливость и своеобразие его творческого дара.

Между тем следующей (после 1912 г.) вехой в писательской судьбе Антона Сорокина стала именно эта повесть, без упоминания которой не обходился ни один, писавший о нем. «Его большая вещь, печатавшаяся накануне и в первые месяцы империалистической войны в одной из омских газет, „Хохот желтого дьявола“, была единственным не только в Сибири, но и в России страстным протестом против этого самоубийства народов, против всей капиталистической системы», – подчеркивал в 1928 г. А. П. Оленич-Гнененко, известный сибирский поэт, литератор и советский политический деятель периода революции – гражданской войны, нэпа. Ему по-своему вторил молодой Л. Мартынов: «О чем… писал Сорокин в своей книжке „Хохот Желтого дьявола“?…о губительной силе золота и о вреде кровопролитных войн, думая вразумить монархов. Монархи не послушались. Война началась, и многие правители полетели вскорости с тронов головой вниз… Кто умнее – монархи или Антон Сорокин?»

В сохранившихся в архиве (если не сымпровизированных) откликах на «Хохот…» можно прочитать. М. Волошин: «„Хохот желтого дьявола“ – что это? Бред сумасшедшего или откровение? Тяжелые грубые мазки – не то титана, не то…» Писатель Вавулин из армии, ноябрь 1914 г.: «„Хохот Желтого дьявола“ – вещь серьезная и глубокая». Члены учебной команды артиллерийского дивизиона, студенты из Томска подчеркивали: «Хотим выразить свое глубокое уважение великому гражданину Сибири Антону Семеновичу Сорокину»^[24]. А сам он, подводя итоги, отмечал: «Я… достиг того, что буржуазные газеты и журналы стали печатать мои произведения, направленные против капитала… против войны. Печатали, потому что так, как я… еще никто не писал… это был крик, это был пафос обличения древних пророков. За год до войны в „Омском вестнике“ я поместил повесть „Хохот Желтого дьявола“, где показал, что война – это „гигантское торговое предприятие… торговля человеческим мясом“, что из капитала родом страшный „золотолапый микроб войны“». Но война началась – «мне было запрещено продолжение печатания под угрозой ссылки», однако именно «за эту повесть, – пишет Антон Семенович, – я зачислен в кандидаты на премию Нобеля… по отделу мира… [вместе с] Либкнехтом и Швейцарской республикой»^[25].

Но действительно ужасающее нутро и подноготная грядущей человеческой бойни в «Хохоте желтого дьявола», публиковавшегося буквально в преддверии первой мировой схватки двух империалистических блоков, потрясали и потрясают силой нравственной интуиции, провидческим даром писателя (как, впрочем, и жутким натурализмом). И как заключительный аккорд в теме «Кровавая мировая бойня – апофеоз старого мира», – омский сборник «Жертвам войны» (1915 г.), где помещена психологически тонкая, точная, художественно сильная новелла А. Сорокина «Кто смел?». Смысл ее: всякий человек – личность самоценная, ответственная за каждый свой шаг; от каждого из нас зависит все происходящее в мире. Между тем мир, покоящийся на алчности, золоте, насилии, неумолимо влечет род людской к апокалиптическому концу или ужасу без конца.

Такой контекст произведений А. Сорокина, видимо, правомерно рассматривать как подведение неких существенных итогов истории страны, предощущение грядущих качественных исторических подвижек.

Сам писатель к этому времени – один из представителей «молодой литературы Сибири» вместе с Г. Гребенщиковым, Г. Вяткиным, Вс. Ивановым, А. Новоселовым, А. Ершовым, А. Оленичем-Гнененко, Ф. Березовским и др. Но с очень противоречивой и для многих сомнительной (вплоть до нерукопожатия и жесткого бойкота) репутацией. Какими только эпитетами не жаловали его современники: и сумасшедший, психически ненормальный (с требованиями освидетельствования), и саморекламщик, и графоман, и литературный мародер, варнак (мягче – хулиган), и чуть ли не монстр (в «автографе» уже упомянутого «благодарного» столично-залетного литератора А. М. Громова, спасенного, кстати, А. Сорокиным в лихую годину летне-осенних потрясений 1918 г. – см. Д. 367). И в то же время «наивное, симпатичное большое дитя», «Дон Кихот сибирской литературы», «наиболее своеобразный сибирский писатель», «бунтарь и --">