Николай Александрович Лейкин - Леший

Смотримъ — темнѣетъ. Темнѣе, темнѣе — ну, ужъ и дороги нельзя было искать, потому совсѣмъ темно стало». Такъ бабы до разсвѣта и просидѣли въ лѣсу.

— Просто заблудились, сказалъ молодой человѣкъ.

— Ну, да, заблудились! А черезъ кого заблудились? Онъ запуталъ.

— Пустое. Да развѣ не могли бабы безъ лѣшаго заблудиться?

— Какіе вы, сударь, странные! Какъ же онѣ раньше-то ходили и не плутали? Мѣста знакомыя. Вѣдь не въ первый разъ туда ходили за ягодами. Онъ.

— Вздоръ! Просто какъ-нибудь такъ…

— Оставьте, сударь… Не хорошо. Истинно вамъ говорю, что не хорошо… погрозилъ Миней. — Вѣдь въ лѣсъ идете, подъ вечеръ идете, такъ зачѣмъ его раздражать? Ужъ лѣсники, въ графскомъ лѣсу какой отчаянный народъ, сжились съ нимъ, а и они его послѣ Ильина дня ублажаютъ.

— Какъ ублажаютъ?

— Очень просто. Толокномъ кормятъ. На ночь мѣшечекъ съ толокномъ оставляютъ около караулки, а на утро проснутся, выйдутъ — толокна нѣтъ. Съѣлъ.

— Что ты, Миней, разсказываешь!

— Истинно, сударь, вамъ говорю. Мнѣ Потапъ графскій лѣсникъ — кумъ. Онъ врать не станетъ. Съ мѣшкомъ вмѣстѣ ѣстъ.

— Гм…

— Не вѣрите?

— Да конечно же, не вѣрю.

— Такъ куда же мѣшокъ-то съ толокномъ дѣвается?

— Просто бѣглые уносятъ. Развѣ мало въ графскомъ лѣсу бѣглыхъ скрывается! Самъ же ты мнѣ разсказывалъ, что тамъ и конокрадъ Лютовъ живетъ, котораго теперь ловятъ. Чѣмъ же нибудь онъ питается.

— Лютова свои на деревнѣ кормятъ, потому — боятся, какъ бы онъ краснаго пѣтуха не пустилъ. Вѣдь онъ не все въ лѣсу сидитъ. Нѣтъ-нѣтъ, да и покажется около деревни. Ну, тутъ ему кто краюшку хлѣба, кто кашки черепочекъ… Его бы давно поймали, кабы сами крестьяне захотѣли, а то его скрываютъ, все боятся, что онъ послѣ поимки опять убѣжитъ, да еще хуже дѣловъ надѣлаетъ.

На берегу показался еще охотникъ, рослый мужчина съ окладистой бородой.

— Ну, вотъ и приказчикъ вашъ идетъ. Сейчасъ мы и пойдемъ съ нимъ на охоту, проговорилъ молодой человѣкъ, поднимаясь со скамейки.

— Ой, не ходите, сударь, послѣ такихъ словъ! сказалъ Миней.

— Отчего?

— Да вотъ про него-то обмолвились невѣроятными словами, про лѣшаго-то. Лучше въ другой разъ пойдете. Поберегите себя.

— Пустяки.

— Ну, какъ знаете. Каяться потомъ будете, да поздно.

Молодой человѣкъ не слушалъ и шелъ на встрѣчу къ другому охотнику.

1893

--">