Юрий Маркович Нагибин - Из 'Рассказов о Гагарине'

Нагибин Юрий Из 'Рассказов о Гагарине'

Ю. НАГИБИН

Из "Рассказов о Гагарине"

Ворота в небо

Вот и взята первая высота, имя которой - Саратовский индустриальный техникум. Быть может, это чересчур пышно сказано: высота. Техникум дает всего лишь среднее образование, впрочем, профессию тоже. Ну, скажем, не высота, а ступень. Что же дальше? Можно пойти работать, можно продолжать учебу, теперь уже в институте. Большинство товарищей точно знали свой путь: кто уезжал на Магнитку, кто в Донбасс, кто на Дальний Восток, а иные присмотрели себе место на заводах, где проходили производственную практику: на московском имени Войкова или ленинградском "Вулкане".

Юра Гагарин защитил диплом с отличием, перед ним были открыты все дороги, но когда товарищи спрашивали: "А ты куда?" - он отмалчивался. И не потому, что, подобно былинному витязю на распутье, не знал, куда повернуть коня, а потому, что ощущал мучительную неправду в своем недавно сделанном выборе. А выбрал этот юный металлург не горячий цех, не институт, а Оренбургское летное училище.

Юра знал, что ему не станут чинить препятствий, военлет - профессия благородная, и все же до дня торжественного вручения дипломов об окончании техникума он не подозревал, что у человека может быть так тяжело на душе. Его поздравляли, ему аплодировали, жали руку, желали славного трудового будущего, а он едва удерживал крик в горле: "Остановитесь! Вы ошиблись во мне! Я всех обманул!.."

Да, он всерьез считал себя обманщиком, чуть ли не предателем. Его столько лет учили, кормили, обеспечивали теплым жильем и карманными деньгами, столько сил, терпения, душевной заботы потратили учителя и цеховые мастера, чтобы сделать из него квалифицированного литейщика, и все впустую!..

И тут, как удар под вздох, известие - в Саратов приехал Мастер. Так величали своего наставника, мастера литейного цеха и великого друга учащиеся Люберецкого ремесленного училища. Это он привел их впервые в горячий цех, ожегший робкие души деревенских пареньков испуганным восторгом.

Что привело Мастера в Саратов и как раз в дни выпуска? Среди окончивших было трое его учеников: Чугунов, Петушков, Гагарин. Может, он рассчитывал выбрать среди них наследника, ведь нужно передать кому-то все, что узнал за долгую жизнь о литье - древнейшем занятии людей. И когда Гагарин услышал, что Мастер требует его к себе, то не выдержал и открылся товарищам.

- Плюнь, не ходи! - сказали одни.

Эти не знали Мастера и не слышали о нем.

- Пойди. Чем ты рискуешь? - посоветовали другие.

Эти кое-что слышали о Мастере. А Петушков отрезал жестко:

- Дело совести!

И Чугунов согласно кивнул головой.

Так считал и сам Гагарин. Но, видать, хочется иной раз человеку опереться о чужую совесть. А этого делать не следует, совесть не берут ни взаймы, ни напрокат.

Впоследствии Гагарин говорил, что никогда так не волновался, как перед встречей с Мастером. Впрочем, он вообще волновался редко, иначе не стал бы Космонавтом-1. Гагарин не хотел, чтобы первый же его самостоятельный поступок ударил по старому сердцу человека, который был так добр к нему. Пусть Мастер сам решает, как ему поступить. Тот молча выслушал сбивчивое признание.

- Видать, ты мне очень доверяешь... - сказал он задумчиво.

Гагарин наклонил голову.

- И все-таки думай сам. Еще недавно ты без литья не мог, а сейчас - без полетов. Уж больно ты переменчив.

- Если не летать, то ладно...

- Обижаешь, Юрий! Что значит "ладно"? Для меня моя профессия - вечный праздник, а ты словно о похоронах... Человек должен только свое дело делать, единственное. Как говорится, "рожденный лётать не может ползать".

Чье это? - вскинулся Юра. - Что-то знакомое.

- Стих. Максима Горького. Про буревестника.

Ворота в небо открылись. Хотя мастер слегка перепутал ключи.

В городском саду

По воскресеньям в Оренбургском городском саду была открыта танцевальная площадка. Мощные, с ржавой хрипотцой звуки вальсов, фокстротов и танго валили из черных громкоговорителей, а музыкальной рубкой служила фанерная будочка на задах вечно пустующей, печальной раковины духового оркестра. Пластинки были старые и заигранные: "Дождь идет", "Цыган", "Рио-рита", "Японские фонарики", утесовские "Сердце" и "Марш" из "Веселых ребят", "Уходит вечер", "Дунайские волны", а из новых одна "Голубка", да и то знатоки утверждали, будто и она старая - только раньше носила другое название: "Палома". Но местные девушки охотно ходили на танцплощадку, ибо --">