Лев Гунин - ГУЛаг Палестины

Гунин Лев ГУЛаг Палестины

Нет памяти о прошлом да и о том, что будет,

не останется памяти у у тех,

которые будут после.

Экклезиаст

Посвящается Григорию СВИРСКОМУ ВСТУПЛЕНИЕ К РЕДАКЦИИ 2000-го ГОДА

Как замечено уже тысячи лет назад, человечество не учится на своих ошибках. При общем понимании того, чем была средневековая испанская инквизиция, ее природы и механизма, то же явление, только под другим соусом, вновь и вновь возрождается к жизни, как птица Феникс. Несмотря на Нюрнбергский процесс, осуждение злодеяний фашизма и коммунизма, геноциды и преследования меньшинств сыпятся, как перезрелые яблоки с осеннего древа при малейшем толчке. Будущие ироды, пиночеты, пол-поты и сталины в своих детских играх хотят быть Робин Гудами и добрыми волшебниками, а не бандитами и убийцами. Но кончается детство — и все его уроки забыты.

Древний механизм общечеловеческой исторической амнезии так запрограммирован, что мы не в состоянии помнить и применять, прикладывать к настоящему общеизвестные исторические истины и уроки. Может быть, это потому, что, если бы люди вдруг оказались в обстановке всеобщего доверия, любви и самопожертвования, в мире справедливости, гармонии и сбалансированного общественного устройства, они остались бы один на один с неизбежностью конечности своего существования, один на один со Смертью. Мысли о смерти, за неимением помех и раздражителей, в отсутствие звериной борьбы за существование, заняли бы все место в сознании людей, вытеснив остальное. Люди показались бы себе тогда маленькими и беззащитными, несмотря на всеобщее благо и согласие. Они бы с первого дня своей сознательной жизни чувствовали себя под гильотиной неизбежной казни, как приговоренные за убийство в камере смертников, и это бы шаг за шагом разрушило их. Несправедливость, доминирование зла, ненависть, алчность, зависть, беспричинная злоба, стяжательство, вероломство, ревность, ложь, которые правят в человеческом обществе, призваны закрыть собой отовсюду видный щит Смерти, настоящей правительницы всех живых существ (и неживых объектов), единственной настоящей власти в нашем мире…

Бывают, однако, события, которые своим беспределом, разгулом зла настолько превосходят рамки необходимой умеренности, что становятся совершенно ненужной, бесполезной функцией этого страшного механизма, не защищая сознание людей, а, наоборот, разрушая его точно так же, как и безраздельная мысль о смерти. Одному из извержений таких чудовищных событий посвящена эта работа.

Она была написана в Израиле в 1992 — 1994 годах, когда имел место самый пик «малой межеврейской войны», или, как это явление называют другие, «малого русского геноцида». В 1989 — 1995-м годах иммигранты из бывшего СССР подверглись в Израиле беспрецедентным гонениям, столкнувшись с не имеющими аналогов в новой еврейской истории ненавистью, дискриминацией, преследованиями, погромами, расизмом. Приглашенные (а фактически силой вырванные) «на родину», они оказались перед лицом страшной реальности: в качестве военнопленных взятой в плен вражеской армии. Аномалия событий, описанных здесь, это один из наиболее потрясающих феноменов человеческой истории. Падение Древнего Иерусалима, античной цивилизации, инквизиция, французская революция, сталинский геноцид, фашизм, китайский и пол-потовский геноциды и другие подобные события — события того же порядка, что и описываемые в этой работе.

Я знаю: существует мнение, что евреи, якобы, всегда вымогают пристальное внимания к себе, раздувая события своей истории, делая «из мухи слона», представляя себя «избранным народом», избранность которого распространяется и на исключительность его исторического пути. Мол, все, что происходит с евреями, они всегда трактуют как «самое исключительное», «самое драматичное», умаляя тем самым драматизм истории других народов.

Как автор многочисленных мелких исторических эссе и четырех крупных работ по истории других народов (одну из них, 500-страничную монографию «Бобруйск», высоко оценили ведущие на тот момент историки Беларуси), я считал события из истории польского, беларуского, русского и литовского народов, о которых писал, исключительными. Уступает ли по трагичности история 20-го века польского или русского народов еврейской истории? Допустимо ли вообще проводить такие сравнения, не аморальны ли --">