Федор Фёдорович Кнорре - Кораблевская тетка

Кнорре Федор Кораблевская тетка

Федор Федорович Кнорре

Кораблевская тетка

Сергей Федорович Апахалов давно уже был один в купе, однако мысли о людях, которые несколько часов назад, провожая его, толпились на платформе и махали вслед уходящему поезду, по-прежнему продолжали наполнять его.

Поезд уходил все дальше, а нити, связывающие Апахалова с городом, с оставленной работой, все никак не хотели обрываться.

На первой крупной станции он не выдержал и побежал на телеграф, чтобы послать своему заместителю Макеичеву телеграмму с напоминанием о слете, намеченном на следующую неделю.

После этого на душе стало как будто поспокойнее, но очень скоро он опять поймал себя на том, что сочиняет в уме вторую телеграмму. С досадой завинтив вечное перо, Апахалов лег на диван, заложив руки под голову, и твердо решил начать наконец отдыхать.

Так он и отдыхал добрый час, лежа с крепко сжатыми зубами, уставясь на круглый медный вентилятор на потолке и одергивая себя каждую минуту, когда мысли сами собой возвращались к Макеичеву, к проекту нового стадиона, к тревожно близкому сроку запуска второй очереди городской электростанции, к областному слету, назначенному на будущей неделе...

Только на второй день пути мысли его мало-помалу приняли другое направление. Привычные разговоры, дела потихоньку стали отходить на задний план.

Теперь вспомнилось ему с полной ясностью, что едет он, как это ни странно, по семейному делу. Давным-давно у него никаких семейных дел не было. Да и семьи никакой у него не было. Из родственников доживала век где-то в Кораблевской слободке одна тетка Паша, с которой они не виделись, пожалуй, лет двенадцать.

Месяца три назад Апахалов получил очередную поздравительную открытку, написанную детской рукой. Подпись была: "Соня". Какая-такая Соня совершенно неизвестно. И только в конце была приписка рукой самой тетки: "Поздравляю и я тебя от всей души с великим праздником Первого мая. Твоя старая тетка Паша". Она всегда про себя так и говорила: тетка. Кроме поздравления в открытке вскользь сообщалось, что ей окончательно пришлось выйти на пенсию.

Сколько ей могло быть лет? Немало, коли племяннику уже около пятидесяти.

Сергей Федорович тогда же послал тетке деньги и в ответ получил открытку с угрозами все вернуть обратно и окончательно порвать с ним родственные отношения, если он попробует прислать еще хоть один рубль. По теткиному характеру вполне можно было полагать, что это не пустая угроза.

Апахалов перечел обе открытки, подумал и принял решение навестить тетку, чтобы на месте решить, что делать.

До революции тетка много лет работала воспитательницей в фабричном сиротском приюте, потом стала учительницей начальной школы. Он смутно ее помнил: костлявая, сухая, с желтыми волосами, жгутом закрученными на затылке.

В давно прошедшие времена, когда было еще на свете то, что называлось "семьей Апахаловых", в этой семье ходили рассказы об ее упрямстве. Наверное, она со своими чудачествами, нажитыми в дореволюционные годы, когда жизнь так легко уродовала людей, теперь, на старости лет, одинока. Словом, надо посмотреть, как она там. А в случае чего, может быть, и взять ее к себе.

Проводник, постучав в купе, объявил, что сейчас будет Любавино.

За стеклом вагонного окна, по которому сползали крупные дождевые капли, было непроглядно темно.

Потом разом множество огней, далеких и близких, хлынуло навстречу, и поезд застучал по стрелкам.

Поеживаясь от сквозняка в коридоре, Апахалов вышел на площадку. На вокзале заиграло радио. Платформа была мокрая и скользкая.

Не оглядываясь на вагон, где осталось его купе с удобной постелью и оранжевой настольной лампочкой, Апахалов пошел под дождем к площади, где останавливались автобусы на Кораблевку, как до сих пор еще часто называли текстильный комбинат.

Совсем почти прекратившийся дождь поджидал пассажиров автобуса на последней остановке, у поселка комбината. Как только автобус остановился на кругу, дождь так и грянул о крышу машины и по деревьям сквера, точно крупным горохом.

Пассажиры сидели на местах, не решаясь выходить; молодой водитель смеялся и сочувственно качал головой. Некоторые женщины стали разуваться. Три девушки, подталкивая друг друга, с визгом выскочили из машины и побежали босиком через площадь к освещенному подъезду Дома культуры.

Апахалов шагнул с подножки прямо в лужу и зашагал широким шагом к --">