Николай Алексеевич Некрасов - Том 4. Поэмы 1855-1877

Николай Алексеевич Некрасов Собрание сочинений в пятнадцати томах Том 4. Поэмы 1855-1877

В.Г. Белинский^*

В одном из переулков дальных

Среди друзей своих печальных

Поэт в подвале умирал

И перед смертью им сказал:

«Как я, назад тому семь лет

Другой бедняк покинул свет,

Таким же сокрушён недугом.

Я был его ближайшим другом

И братом по судьбе. Мы шли

Одной тернистою дорогой

И пересилить не могли

Судьбы, — равно к обоим строгой.

Он честно истине служил,

Он духом был смелей и чище,

Зато и раньше проложил

Себе дорогу на кладбище…

А ныне очередь моя…

Его я пережил не много;

Я сделал мало, волей бога

Погибла даром жизнь моя,

Мои страданья были люты,

Но многих был я сам виной;

Теперь, в последние минуты,

Хочу я долг исполнить мой,

Хочу сказать о бедном друге

Всё, что я видел, что я знал,

И что в мучительном недуге

Он честным людям завещал…

Родился он почти плебеем

(Что мы бесславьем разумеем,

Что он иначе понимал).

Его отец был лекарь жалкий,

Он только пить любил, да палкой

К ученью сына поощрял.

Процесс развития — в России

Не чуждый многим — проходя,

Книжонки дельные, пустые

Читало с жадностью дитя,

Притом, как водится, украдкой…

Тоска мечтательности сладкой

Им овладела с малых лет…

Какой прозаик иль поэт

Помог душе его развиться,

К добру и славе прилепиться —

Не знаю я. Но в нём кипел

Родник богатых сил природных —

Источник мыслей благородных

И честных, бескорыстных дел!..

С кончиной лекаря, на свете

Остался он убог и мал;

Попал в Москву, учиться стал

В Московском университете;

Но выгнан был, не доказав

Каких-то о рожденье прав,

Не удостоенный патентом, —

И оставался целый век

Недоучившимся студентом.

(Один учёный человек

Колол его неоднократно

Таким прозванием печатно,

Но, впрочем, Бог ему судья!..)

Бедняк, терпя нужду и горе,

В подвале жил — и начал вскоре

Писать в журналах. Помню я:

Писал он много… Мыслью новой,

Стремленьем к истине суровой

Горячий труд его дышал, —

Его заметили… В ту пору

Пришла охота прожектёру,

Который барышей желал,

Обширный основать журнал…

Вникая в дело неглубоко,

Искал он одного, чтоб тот,

Кто место главное займёт,

Писал разборчиво — и срока

В доставке своего труда

Не нарушал бы никогда.

Белинский как-то с ним списался

И жить на Север перебрался…

Тогда всё глухо и мертво

В литературе нашей было:

Скончался Пушкин; без него

Любовь к ней в публике остыла…

В боренье пошлых мелочей

Она, погрязнув, поглупела…

До общества, до жизни ей

Как будто не было и дела.

В то время как в родном краю

Открыто зло торжествовало,

Ему лишь „баюшки-баю“

Литература распевала.

Ничья могучая рука

Её не направляла к цели;

Лишь два задорных поляка

На первом плане в ней шумели.

Уж новый гений подымал

Тогда главу свою меж нами,

Но он один изнемогал,

Тесним бесстыдными врагами;

К нему под знамя приносил

Запас идей, надежд и сил

Кружок ещё несмелый, тесный…

Потребность сильная была

В могучем слове правды честной,

В открытом обличенье зла…

И он пришёл, плебей безвестный!..

Не пощадил он ни льстецов,

Ни подлецов, ни идиотов,

Ни в маске жарких патриотов

Благонамеренных воров!

Он все предания проверил,

Без ложного стыда измерил

Всю бездну дикости и зла,

Куда, заснув под говор лести,

В забвенье истины и чести,

Отчизна бедная зашла!

Он расточал ей укоризны

За рабство — вековой недуг, —

И прокричал врагом отчизны

Его — отчизны ложный друг.

Над ним уж тучи собирались,

Враги шумели, ополчались.

Но дикий вопль клеветника

Не помешал ему пока…

В нём силы пуще разгорались,

И между тем как перед ним

Его соратники редели,

Смирялись, пятились,