Лидия Алексеевна Чарская - Генеральская дочка

нужно переговорить с тобой о серьезном деле. Мы с отцом решили на время нашей заграничной поездки поместить тебя в пансион. Вот в этот самый пансион, прочти о нем объявление. — И маленькая генеральша протянула газету дочери.

Смех Мурочки оборвался сразу. Смуглое лицо вытянулось.

— Ага, пансион! Значит, дело принимает наисерьезнейший оборот, как видно, — протянула она комическим тоном и с видом вполне благовоспитанной барышни, сложив ручки на коленях, уселась в кресло, положив газету перед собой на столе. — Дося! Дося! — крикнула через минуту Мура появившейся на пороге гостиной белокурой девушке с рыжеватым отливом волос и ослепительно белой кожей блондинки. Все существо этой девушки дышало врожденной грацией и изяществом. А между тем девушка эта была сиротою умершего пятнадцать лет назад простого солдата и поденщицы прачки. В документах рыженькой Доси значилось: «дочь отставного ефрейтора N-ского пехотного полка Евдокия Петрова Кирилова».

Лет двадцать тому назад, когда генерал Раевский был еще в чине капитана, полк, где служил Леонид Федорович, стоял в глухих дебрях Кавказа. Солдат Петр Кирилов взят был капитаном в денщики. Вместе со своим офицером начальником Кирилов часто совершал экскурсии в горы. В одну из таких прогулок несколько человек горных разбойников напали на Раевского, и — не подоспей к нему на помощь его верный денщик — лежать бы капитану Раевскому с воткнутым в сердце разбойничьим кинжалом на дне одной из бесчисленных дагестанских пропастей. Но Петр Кирилов, закрыв своей фигурой начальника, принял на себя удар, предназначенный ему, и этим спас жизнь Раевскому. Леонид Федорович никогда и впоследствии не забывал этой услуги. Он оставил у себя в доме раненого солдата, и с этого самого дня офицер и денщик стали неразлучны. После отслуженного им по солдатскому положению срока Петр продолжал службу у Раевского. Вскоре оба женились, почти одновременно. В обоих семьях родилось по маленькой девочке. Свирепствовавшая одно время на юге России холера унесла в один день Петра Кирилова и его жену, и его маленькая дочурка осталась круглой сиротой на попечении Раевских. Леонид Федорович и его жена воспитали маленькую сиротку, дочь солдата, наравне с собственной дочерью Мурочкой, а когда подошло время, поместили ее вместе с Мурой в гимназию, в один и тот же класс.

Этим Раевский хотел, хотя бы отчасти, отблагодарить покойного слугу-друга за свое спасение.

Таким образом, за услугу, оказанную ее отцом Леониду Федоровичу Раевскому, Дося была воспитана, как настоящая барышня, ничуть не хуже Муры. И молодая девушка платила беззаветной преданностью своим благодетелям за все заботы о ней и любила их и свою подругу Мурочку больше всего на свете.

* * *

— Так вот оно, как обстоит дело! Мои милые, дорогие птички, улетая в чужие края, отправляют нас в какой-то пансион «хорошего тона». Ну, и прехитрые же вы, мои дорогие паписька и мамиська; под фирмой отъезда и лечения за границей хотите научить вашу Мурку хорошему тону и светским манерам. Ха-ха-ха! — Мура засмеялась так громко, что и белый Пушок, и рыжие сеттеры ужасно взволновались, стараясь проявить во что бы то ни стало полную солидарность во взглядах с их молодой хозяйкой. От их неудержного лая как будто все зазвенело и загремело в строгой генеральской гостиной.

Внезапно внимание Мурочки перешло на собак, и новая мысль мелькает в черненькой головке девушки.

— Хорошо, я согласна ехать в этот противный пансион, но только в том случае, если со мною туда отправят Барда, Пушка и Леди! — решает она внезапно безапелляционным тоном.

— Ого, какое скромное желание! — не мог не улыбнуться генерал.

— Мурочка, дитя мое, это не совсем удобно, — тихо протестует маленькая генеральша.

— В таком случае и я не поеду. Я остаюсь. Серые глаза мечут искры из-под черных ресниц. Упрямо складываются пухлые губки. И скрещиваются по-наполеоновски смуглые руки на груди.

— Мура, детка моя, — с укором роняет мать, уже предчувствуя бурю.

— Послушай, Мура, — вмешивается Дося, и серьезные, строгие глаза девушки останавливаются на лице ее юной подруги, — если ты решаешь взять с собой в пансион всю эту свору, я, в свою очередь, останусь здесь и не поеду с тобой. — И лицо рыженькой --">