Лев Владимирович Канторович - Внук Цезаря

Юкона бешено залаяли собаки. Он шел молча, скаля зубы и зло кося глазами.

Молодые курсанты с восхищением смотрели вслед Павлу. Павел был очень горд.

Устроив Юкона, он пришел в кабинет начальника. И здесь все осталось по-старому. Только еще одна полка с книгами висела слева от стола.

Начальник сказал Павлу:

— Мне очень хотелось бы, товарищ Сизых, чтобы вы не оставляли работу со служебными собаками. Вы скоро будете демобилизованы. Подумайте, как бы вы смогли применить свои знания в вашем колхозе. Я уже писал…

— Можно попросить вас, товарищ начальник? — Павел волновался и говорил запинаясь. — Я хотел сказать вам… Словом… Вот рапорт… нельзя ли мне еще год? Я хотел бы остаться на сверхсрочную.

Как год тому назад, начальник встал и, обойдя стол, подошел к Павлу.

— Я писал в поезде… очень трясло, так что почерк неразборчивый. Павел от смущения бормотал почти шепотом: — Я перепишу начисто чернилами.

Глава двадцать первая АЛЬМА

Юкон плохо ладил с собаками питомника. Собаки его боялись. Даже самые большие драчуны и задиры утихали, когда его выводили на плац.

Один раз кобель Джек сунулся слишком близко. С быстротой молнии Юкон прыгнул к нему, и Джек, воя, отлетел с разодранным боком.

Мрачный и одинокий Юкон был признанным вожаком.

Однажды к его загородке подошли Павел Сизых и начальник питомника. Юкон дремал в глубине будки. Лениво потягиваясь, он встал и пошел навстречу.

Люди открыли дверцу решетки, и в вольер легко впрыгнула небольшая светло-серая овчарка.

Юкон даже присел от удивления. Дверца закрылась.

Юкон зарычал и подошел к собаке. Он ожидал, что она, как все другие в питомнике, бросится от него, поджимая хвост и испуганно приложив уши. Но серая собака нисколько не боялась.

Она спокойно смотрела на Юкона.

У нее были стройные ноги, маленькая острая мордочка, черная у носа, округлая грудь и мягко подтянутый живот.

Юкон подошел к ней вплотную. Тогда она резко повернулась и грозно оскалилась.

Это было просто наглостью. Юкон мог сокрушить ее одним ударом.

Но он не тронул ее.

Осторожно обходя вокруг и слегка помахивая хвостом, он принюхивался к ее запаху.

Потом зашел сбоку, некоторое время постоял неподвижно, как бы в раздумье, и вдруг лизнул серую собаку в затылок.

Она равнодушно шевельнула ухом.

— Все в порядке, — сказал начальник и вместе с Павлом отошел от загородки Юкона.

Вернулись они вечером.

Серая собака лежала посредине вольера, кокетливо вытянув лапы и зажмурив глаза.

Юкон сидел возле нее с раскрытым ртом и высунутым языком. Он не отрываясь смотрел на нее и тяжело дышал. Сидел совершенно неподвижно, только кончик черного хвоста изредка вздрагивал.

Начальник приоткрыл дверцу и крикнул: «Альма!»

Серая собака вскочила, подняв уши, и вышла, не глядя на Юкона. Он кинулся за ней, виляя хвостом и осклабясь.

Но дверца захлопнулась перед его носом.

Альма уходила рядом с начальником.

Юкон прижался грудью к холодной ржавой решетке и громко, раскатисто залаял.

Серая собака всего один раз равнодушно оглянулась и скрылась за углом.

Через три дня пришло экстренное предписание, и Юкон с Павлом снова уехали на границу.

Глава двадцать вторая КОНЕЦ ЮКОНА

Павел Сизых с Юконом были в дозоре.

Солнце опустилось к горизонту. Косые лучи пробивались сквозь густую листву и частые стволы деревьев. Свет ложился яркими пятнами.

Ни одна ветка не шевелилась. В неподвижном воздухе серыми облачками плясала мошкара.

Кузнечик трещал в траве у тропинки, и дятел гулко тукал по стволу старой ели.

Юкон на длинном поводке бежал впереди Павла. Сзади шли двое пограничников.

Дозор двигался молча, не нарушая лесной тишины.

Павел внимательно оглядывал все вокруг. Он научился видеть всякую мелочь с острой наблюдательностью настоящего следопыта.

Сломанная ветка, примятый куст, растоптанный стебелек рассказывали ему обо всем происшедшем в лесу.

Здесь пробегала лисица, там — заяц перескочил тропу и обглодал ствол молодой березы, а здесь проходил лось.

У разветвления тропинок Павел резко остановился, разглядывая что-то у своих ног.

Юкон тревожно заворчал и припал носом к траве.

Пограничники бросились к ним, снимая винтовки.

В густой траве лежал окурок.

Окурок погас, но сухие листики еще тлели, подожженные папиросой.

Павел выпрямился и --">