Фарукшин Раян - Не спешите нас хоронить… РЯДОВОЙ УСМАН

Фарукшин Раян
Не спешите нас хоронить… РЯДОВОЙ УСМАН
(Взято с сайта art-of-war.ru)

"Вряд ли стоит мне вам объяснять,

что такое для меня и для моих друзей война…"

А. Розенбаум

Плакали мы все… ( новогодняя ночь )

Построили нас всех и сказали, что поедем мы на большие общевойсковые учения в Свердловск. Зачитали какой-то приказ. Дали время на сборы и подготовку техники для погрузки. Ещё раз построили, пересчитали, погрузили в вагоны, повезли.

23 декабря 1994 года. Скоро Новый Год, а нас у всех – крутые перемены – едем, не зная, куда едем, и зачем едем, Свердловск-то проехали давно. Не поехали на войну, виноват, извиняюсь, "на миротворческую миссию" в Абхазию, так вот тебе – едем на учения. Ладно, пусть будет всё как есть. Учения – не война, на учениях не убивают. Переживём. Отслужим.

Ехали себе, ехали, а настроение будничное, как всегда, только офицеры некоторые на водку насели так, будто в последний раз её пьют. Кое-кто рамсы попутал и с горячительным переусердствовал, бродил по вагонам и беспрестанно наезжал на солдат. А один молодой шакалёнок совсем с рельсов съехал, всё быковал, да хорохорился: лупил всех, попавших под его пьяную лейтенантскую руку. Меня тоже стороной не обошёл, обозвал "тупым татарином" и пару раз нормально по физиономии двинул. Скотина.

В поезде было всё: и беспредел, и уставщина, но каких-то там особенных предчувствий, сбывшихся народных примет, предвестий или погодных предзнаменований о крутых переменах, которые ждут и меня, и моих пацанов, и всех наших офицеров в недалёком будущем, не было.

Да, сначала качались на рельсах спокойно, без происшествий, но уже на второй день пути поползли слухи, что на Кавказе начинается новая война, и нас везут в сторону границы для участия в боевых действиях. Некоторые запаниковали, некоторые вспомнили об Абхазии, некоторые попытались закосить под больных. Нашлись умники, подбивающие соседей по вагону на побег. Смельчаков, решивших дать дёру, было не много, но они всё-таки были – безумцы спрыгивали с поезда прямо по ходу движения или дезертировали во время кратких остановок на станциях. Бежали, кто как мог. Ну а я, рядовой срочной службы Уральского военного округа, через несколько дней изматывающей "ожиданием неизвестного" дороги, приехал на Северный Кавказ. Путешествие по маршруту Свердловск – Уфа – Самара – Волгоград – Моздок закончилось.

Через день после приезда в Моздок, 29 декабря, на утреннем построении нам объяснили, чего от нас хотят наши главные командиры – товарищи Ельцин и Грачёв, что за сложная республика такая – Чечня, что за город такой, с пугающим названием – Грозный, что за непонятливый такой глупыш – Джохар Дудаев, и кто такие эти его непослушные, бородатые неучи – дудаевцы.

Краснолицый подполковник, замполит полка, волнуясь и постоянно заглядывая в смятую бумажку в неподдельно трясущихся руках, объявил боевиков малограмотными и не способными к организованной обороне, а мирных жителей назвал стариками, жаждущими освобождения от уз кровожадного, взбунтовавшегося генерала.

Чего скрывать, я встретил такие новости в прекрасном расположении духа. До дембеля оставалось тянуть пять месяцев, а настроение офицеров, определивших, что для полного покорения Грозного нужно около двух недель, а на разоружение всей республики уйдёт не более двух месяцев, перекинулись и на меня. Возвращаться назад в часть так быстро, через два месяца, не хотелось, казалось скучным и прозаичным, поэтому я надеялся застрять в Чечне ещё на несколько месяцев.

О смерти, боли, крови и грязи я не подумал. Казалось, их не будет. Не будет ничего страшного, не будет трупов ни у нас, ни даже у боевиков. Казалось, мы проедем по Чечне как красноармейцы по освобождённым городам Европы в 1945-ом, верхом на осыпаемой цветами броне.

"После разгрома их банд наверняка сделают как в Молдове и Абхазии, наставят блокпостов, и оставят контингент миротворцев," – думал я – "что неплохо для меня, можно будет спокойно дослужить до дембеля здесь, и поехать домой прямо из района "горячей точки", а не путешествовать туда-сюда от Кавказа до Урала и по всей стране, в тесном и душном вагоне поезда".

И действительно, до самого дембеля я оставался в Чечне, но "спокойной службой" те пять месяцев назвать никак не могу. Это были пять месяцев кромешного ада, пять месяцев ранений, смерти, голода и сумасшествия. Сумасшествия целой --">