Леонид Георгиевич Родичев - Серп

просунул туда пальцы. Не понятно было – зачем на сарае висел замок, когда просунув руку можно было запросто выдернуть пару-тройку длинных жердин из стены и прямо так через дырку пролезть внутрь. Изотыч конечно ломать ничего не стал. Долго возился с замерзшим замком, но потом открыл и распахнул ворота.

– Давай Сань, заводи лошадей, – сказал дед, отодвигая в сторону скрипучую, провисшую воротину.

Внутри сарай оказался большим, просторным с высоким потолком без чердака. Правда, продувался он со всех сторон безбожно. Только у дальней стены, большим темным пятном, лежало сено, единственное, что закрывало щелевые просветы. Там у дальней стены они и остановили сани, а затем принялись разгружать с них прямо на землю привезенное сено. Закончив работу стали устраиваться на ночь. Теперь уже не в своем сене устроили две лежанки. Закрыв сарай, потушив керосинку и привязав рядом с собой лошадей, легли спать. Засыпал Сашка плохо. Холодный воздух морозил нос, а через руковицу дышать было не удобно. Да еще вши, заразы, растеплев, начали покусывать то там то здесь. Приходилось постоянно тереться то боком, то спиной, чесать то ногу, то живот. Но наконец-то сон пришел…

– Саш, вставай ехать пора, – услышал он, откуда-то издалека голос Изотыча. Он все никак не мог понять спит или уже не спит. А если не спит, то почему так темно вокруг. Странные размышления прервал дед, ткнувшись Сашке в лицо своей холодной, терпко пахнущей солдатской махоркой бородой.

– Иди ты Изотыч! Встаю я, проснулся.

Наскоро перекусив хлебом с салом, закрыв сарай на ключ и оставив его в замке, как и велела та женщина, они выехали.

К моменту когда начало светать они добрались наконец до того «поганого поля», о котором рассказывала Петровна. Сашка понял, что от места их ночевки проехали они не больше десяти верст. Дед Изотыч был доволен, тут же закурил, вглядываясь в торчащую из снега в разных местах железную арматуру.

– О тож я говорил, что знаю, где оно. От ведь и привел, – пыхая самокруткой, обратился он к Сашке.

– Ну слава Богу добрались, – только и сказал Александр.

Работать начали сразу, как только докурил Изотыч. То, что было на поверхности, пока можно было, сначало раскапывал от снега дед, потом Сашка отрубал и выламывал железные пруты у самого корня. Небольшие куски бетона он разбивал кувалдой, доставая араматуру настолько глубоко, насколько это было возможно. Укрытое снегом поле таило в себе опасность. Сашка это чувствовал, прямо животом ощущал тревогу. Но все обходилось пока хорошо. Видимо здесь уже поработала военная команда, собрала оставшееся после боя оружие и боеприпасы. Поле не было огорожено и им не попалось ни одного опасного предмета.

Работали до темна, пока на поверхности не осталось ни одного торчащего прута. Только тогда Изотыч свернул себе вторую за день самокрутку. Они оба были довольны. Сани, запряженные Сивым, были заполнены железной арматурой разной длинны и толщины.

– Ну, тепереча запас материала у нас хороший. Авось весну протянем, – сказал Изотыч, выдохнув сизый табачный дым.

– Надо будет к маю еще приехать. Снег сойдет, и, увидишь Сань, много еще железа наберем.

Изотыч устал сильно. Тряся во время разговора заиндевевшей бородой, говорил он медленно и степенно, с придыханием.

…Приехав обратно к «своему» сараю, они обнаружили ключи в замке, там, где они их и оставили.

– Видать Василь Палыч еще не приехал, раз они даже сено не проверили, – сказал дед, открывая сарай.

– Раз такое дело, не будем их будить. Пусть детвора спит.

Наутро, по темноте выехали. Погода испортилась. Поднявшаяся метель с сильным боковым ветром продувала до костей. Сидя в санях, Сашка, от летящего с ветром снега зажмурил глаза и прикрыл нос рукавицей. Так он и ехал какое-то время, пока Изотыч прямо на ходу плюхнувшись в сани не прокричал:

– Беда Санек! Заблудились мы, мать его так! Дорогу замело! На большак должны были уже свернуть, а его все нет и нет! Давай Сивого вперед пустим. Он старый пердун. У него чуйка есть. Меня в прошлом годе вывез.

– Что ж ты… едрить твою мать, смотрел-то куда!

Сашка не мог ругаться на Изотыча, хотя злость в нем сейчас кипела.

Сани поменяли местами, Сашка теперь

--">