Александр Иванович Одинцов , Дмитрий Владимирович Юферев - Дерзкие рейды (Повести)

диверсанты с утра до вечера колобродят на шоссе, так, наверно, повымотались. А значит, у них и сил, и времени нехватка для отвлекающих маневров.

— И все же каратели должны ошибиться в расчетах.

— А командир обязан предусмотреть худшее.

Клинцов повернулся к Шевруку. Уловил в темноте беспокойный блеск его глаз. Уже было немало случаев убедиться, что командир, при всей его внешней холодности, был человеком увлекающимся и горячим в бою: не всегда соразмерял размах действий с реальными силами отряда… А как человек наблюдательный и самокритичный, наверняка распознал эту свою особенность. Поэтому побаивался излишней горячности у подчиненных. Вероятно, сейчас командира тревожило, что Ковеза, желая выведать побольше, чересчур далеко зашел.

Клинцов спросил напрямик:

— Что — худшее? Думаешь о Ковезе?

— А ты будто не беспокоишься? Каков ни пробойный он хлопец, а ведь у немцев оказаться могут не хуже разведчики!

— Бесспорно.

— То-то и оно. Ракетами суматошничали, зато шмайсеры и пулеметы — молчок!.. И допусти, что был пистолетный хлопок. А такого Корытов мог и не расслышать.

— Да, не исключено, что Ковезу могли ранить из «вальтера» или парабеллума… Но в одном уверен: ничего не скажет он.

— Эх! — с досадой вздохнул Шеврук. Секунду спустя добавил еще шепотом и с явной горечью: —Твое счастье!.. Тебе не пришлось испытать, как в прах разбиваются наикрепчайшие уверенности.

Клинцов нащупал его руку, молча сжал, коротко и сильно.

— Рассветает в пять, — сказал он. — Успеем затемно километров пятнадцать отмерить. Параллельно шоссе. Чтобы прорываться через него на северную сторону поближе к Велижу.

Шеврук принял этот крутой поворот темы.

— Может, пофартит какой-нибудь «опель» с ихним офицерьем зацапать. А только ты не суйся поперед батьки в пекло! — Шеврук дернул товарища за ремень портупеи. — Какого биса везде сам суешься?.. Твое дело воспитывать, а не самолично переть.

— Мы с тобой еще в штабе фронта договаривались! Вернейший способ воспитания — личное мужество плюс воинское мастерство.

— Для начала! — Шеврук слегка повысил голос. — У Щучьего озера показали пример. Однако треба ж и край знать! И выражаю тебе мое командирское недовольство.

— Глянь, уже пробудилась наша братва, — перебил его Клинцов и показал рукой на красные подмигивающие точки цигарок.

— Товарищ комиссар! Интересуюсь я… — Хомченко, пока не прозвучала команда «Подъем», спрашивал лежа. — Существует ли такое слово — «рейдяне»?

— По-моему, нет, — ответил Клинцов, предугадывая, что сейчас последует очередное подначиванье.

— Вот именно. А наш Левочка сотворил стишок о том, как рейдяне тихою толпой под Велижем кочуют…

— Вместо «рейдяне» лучше поставить «славяне», — посоветовал Клинцов, оглянувшись на Леву.

Тот резко шевельнулся на своей шинели, раскинутой по бугрящимся корням, но ничего не сказал.

Этот худенький паренек — бывший студент университета, становился комиссару все более симпатичен. С первых дней войны он просился в разведку и добился зачисления запасным переводчиком в их отряд… А вскоре Лева, к изумлению всех, показал себя метким стрелком, и это почти без тренировки! А если позаниматься?

Клинцов вспомнил, как однажды он полюбопытствовал, почему Лева укладывается на корнях, хотя земля совсем сухая. Лева отозвал комиссара в сторонку и, убедившись, что никто не слышит, рассказал… Выяснилось: он дал маме слово остерегаться простуды. Поэтому и стелет себе на корнях. Так надежнее…

Клинцов отбросил эти мысли. Сейчас надо думать о другом — о взаимоотношениях бойцов друг с другом. Отряд должен стать надежным коллективом. Мало ответственности перед командирами. Необходима ответственность и перед товарищами. А главное, пора приучить бойцов мыслить самостоятельно. Настоящий, храбрый воин всегда полон сдержанного достоинства. Ему претит, когда политруки разжевывают навязшее в зубах. Плох командир, который стремится думать за рядового даже в неподдающихся пересказу житейских сложностях.

Радостный возглас с северного поста прервал мысли Клинцова:

— Ковеза пришел!..

— Где командир? Он только что был здесь и тревожился.

Клинцов поднес к глазам часы со светящимся циферблатом. Ноль пятьдесят шесть. И тут же услышал голос Шеврука:

— Подъем!..

Клинцов подошел к северному посту почти --">