Маргарита Иосифовна Алигер - Зоя

                     Потом не видеть дня…

Это как?

             Зачем старуха плачет?

Кто её обидел?

                       Жаль меня?

Почему ей жаль меня?

                                    Не будет

ни земли,

              ни боли…

                           Слово «жить»…

Будет свет,

                и снег,

                         и эти люди.

Будет всё, как есть.

                             Не может быть!

Если мимо виселицы прямо

всё идти к востоку — там Москва.

Если очень громко крикнуть: «Мама!»

Люди смотрят.

                     Есть ещё слова…

— Граждане,

                  не стойте,

                                не смотрите!

(Я живая, — голос мой звучит.)

Убивайте их, травите, жгите!

Я умру, но правда победит!

Родина! —

                 Слова звучат, как будто

это вовсе не в последний раз.

— Всех не перевешать,

                                    много нас!

Миллионы нас!.. —

                              Ещё минута

— и удар наотмашь между глаз.

Лучше бы скорей,

                          пускай уж сразу,

чтобы больше не коснулся враг.

И уже без всякого приказа

делает она последний шаг.

Смело подымаешься сама ты.

Шаг на ящик,

                   к смерти

                                  и вперёд.

Вкруг тебя немецкие солдаты,

русская деревня,

                         твой народ.

Вот оно!

              Морозно, снежно, мглисто.

Розовые дымы… Блеск дорог…

Родина!

             Тупой сапог фашиста

выбивает ящик из-под ног.

* * *

(Жги меня, страдание чужое,

стань родною мукою моей.

Мне хотелось написать о Зое

так, чтоб задохнуться вместе с ней.

Мне хотелось написать про Зою,

чтобы Зоя начала дышать,

чтобы стала каменной и злою

русская прославленная мать.

Чтоб она не просто погрустила,

уронив слезинку на ладонь.

Ненависть — не слово,

                                 это — сила,

бьющий безошибочно огонь.

Чтобы эта девочка чужая

стала дочкой тысяч матерей.

Помните о Зое, провожая

в путь к победе собственных детей.

Мне хотелось написать про Зою,

чтобы той, которая прочтёт,

показалось: тропкой снеговою

в тыл врага сама она идёт.

Под шинелью спрятаны гранаты.

Ей дано заданье.

                         Всё всерьёз.

Может быть, немецкие солдаты

ей готовят пытку и допрос?

Чтоб она у совести спросила,

сможет ли,

                и поняла:

                              «Смогу!»

Зоя о пощаде не просила.

Ненависть — не слово, это — сила,

гордость и презрение к врагу.

Ты, который встал на поле чести,

русский воин,

                    где бы ты ни был,

пожалей о ней, как о невесте,

как о той, которую любил.

Но не только смутною слезою

пусть затмится твой солдатский взгляд.

Мне хотелось написать про Зою так,

чтоб ты не знал пути назад.

Потому что вся её отвага,

устремлённый в будущее взгляд, —

шаг к победе,

                    может быть, полшага,

но вперёд,

               вперёд, а не назад.

Шаг к победе —

                         это очень много.

Оглянись, подумай в свой черёд

и ответь обдуманно и строго,

сделал ли ты этот шаг вперёд?

Близкие,

            товарищи,

                           соседи,

все, кого проверила война,

если б каждый сделал шаг к победе,

как бы к нам приблизилась она!

Нет пути назад!

                         Вставай грозою.

Что бы ты ни делал, ты — в бою.

Мне хотелось написать про Зою,

будто бы про родину свою.

Вся в цветах, обрызганных росою,

в ярких бликах утренних лучей…

Мне хотелось написать про Зою

так, чтоб задохнуться вместе с ней.

Но когда в петле ты задыхалась,

я верёвку с горла сорвала.

Может, я затем жива осталась

--">