Александр Дмитриевич Мишкин - Птицы летают без компаса. В небе дорог много

Александр Мишкин ПТИЦЫ ЛЕТАЮТ БЕЗ КОМПАСА Повести

ПТИЦЫ ЛЕТАЮТ БЕЗ КОМПАСА

1

Что и говорить, я очень обрадовался, когда меня назначили летчиком-инспектором. Наверное, все так радуются, когда их продвигают по службе. Командир эскадрильи — и сразу в инспекторы! Масштабы! «Прекрасно, прекрасно!» — говорили пилоты, крепко пожимая мне руку. Я кивал и счастливо улыбался. А как стал прощаться с полком, радость тотчас ушла. Аэродром, где летал, и товарищей, с которыми столько лет был вместе, покидать не хотелось. Родными и близкими они для меня стали.

Приехал в штаб, сел за двухтумбовый письменный стол, и прекрасного ничего не оказалось. Вроде бы вмиг оглох и сила меня покинула. Два телефонных аппарата: красный и белый, и оба с витыми шнурами и с перламутровыми дисками. Кабинет просторный, и потолок высокий. Но простор не тот, и потолок не тот, все не то. Справа от стола — во всю стену окно, над ним каменная плита балкона нависла, и небо видать в пространстве между крышами домов, как на экране телевизора. Нагородили! И тишина — хоть пылесос включай. В этом кабинете я почему-то сразу себя гостем почувствовал. Конечно, так вот просидишь тут с месяц, а потом в часть поедешь опытом делиться, людей будешь летать учить, проверять у них технику пилотирования. Нелогично! Чиновник — и в небо полез!

А бумаг, бумаг: сводки, донесения, бюллетени… Пруд пруди… Перечитываю их, продумываю и перебрасываю слева направо, подлетом.

Теперь я должен понимать эти документы глубже и видеть дальше. В них факты, образы летных законов, которые, как мы привыкли говорить, написаны кровью. Я должен учить летчиков выполнять эти законы. Дело это непростое. Молодежь сейчас на слово не верит, каждый пилот прочность этих установок хочет на собственной шкуре изведать. А шкура-то еще неказистая.

Летчик в небе — вольная птица. Стремительность, большущая высота иногда «кружат» голову, вызывают желание «поиграть» в свою героическую профессию. И тут забываются границы между здравым смыслом и эмоциями. Любая игра имеет свои правила, свои нормы. В футболе, скажем, нельзя играть рукой, а в баскетболе — ногой: за это наказывают. А полет — не игра, он регламентирован суровыми законами. Их нарушение наказывается не штрафным очком.

И все-таки их нарушают. Не думают летчики о своем будущем. Иной позволит снизиться на недопустимо малую высоту. Пройдет-промчится над землей: вот, дескать, я какой! Сокол — да и только! А до сокола ему еще тянуться и тянуться, и неизвестно — дотянется ли? Земля, хотя и круглая, да неровная: не всегда линия полета может дойти до аэродрома…

«Эх, молодость, молодость, — думаю я, перечитывая документы, — всегда ты в поиске, но не всегда ищешь то, что надо. Не терпится… Много желаний. И хочется и колется — нарушаешь и оглядываешься. Тут две опасности: или сам стукнешься, или тебя стукнут. Но с дрожью в руках нитку в иголку не вденешь. Топкая работа…»

Горячие головы! Это как турбины, работающие на максимальных оборотах: если не регулировать подачу нагретых газов — все в щепки разлетится.

Были и мы молодыми, наверное, такими же самыми были. Только теперь смотрим на прошлое с другой высоты, иногда непростительно многое забывая из своей молодости…

Резкий телефонный звонок. Красная коробка! Мои размышления и проектируемые нотации летчикам прерываются. Хватаю трубку.

— Товарищ Стрельников, вот вам первое задание. Поедете в --">