Игорь Николаевич Николаев - Запах пороха

Запах пороха

1

В штабе — дым коромыслом. Здесь распределяют пушки, винтовки, сапоги, фляжки, подковы, мыло и многое другое, без чего нельзя воевать. Формируется стрелковый полк.

— Ну, как там саперы? — перехватил меня в коридоре Зырянов, высокий, немолодой уже капитан с хорошей выправкой и заметно выгнутыми ногами. На его синих, «чужеродных» для пехоты петлицах — серебряные подковки с саблями.

— Нормально! Отделение разведки выделил, обучаю… Миноискателей нет.

— Получи.

— Нет на складе…

— Будет. Все будет! Народ твой — пеший?

— Пеший.

— Худо… Им не поспеть за конной разведкой.

Зырянов — помощник начальника штаба по разведке, и к тому же кадровый кавалерист. На нас он смотрит как бы с высоты своего седла.

Я прохаживаюсь по коридору, жду комиссара полка. Ко мне подходит лейтенант Пашкевич — командир противотанковой батареи. У него свежее розовое лицо, щеки досиня выбриты. Говорит он весело:

— Куда ни сунусь — всюду временные! Врид, врио, ио…

Действительно, комсостава не хватает, а вновь прибывающих, особенно таких, как я, свежеиспеченных, в первую очередь направляют в подразделения; очумевшие штабники сидят в прокуренных комнатах дни и ночи, тут же, не раздеваясь, поочередно дремлют.

— Понимаешь, мне нужен бк^[1], а они тянут кота за хвост!

— Может, нету снарядов, — пробую я защитить неизвестного мне врида.

Но артиллерист упрямо стоит на своем:

— Был бы настоящий начальник — достал бы! На этого цыкнут по телефону, он и дышит в тряпочку. А чего бояться? Меньше взвода не дадут, дальше фронта не пошлют! Война, друг…

Наконец приходит комиссар Михайлов, ради которого я и толкусь в коридоре. Он долго выспрашивает, куда и сколько человек передано из моего прежнего формирования. Начинаю подробно докладывать, ссылаюсь на документы и распоряжения.

— Испарились у тебя люди! — упрекает он меня, разглядывая сводку и прижимая плечом к уху телефонную трубку. — Да! Да! Есть! Да… — отвечает он кому-то.

Наконец мы с ним находим ошибку и сводим концы с концами. Гора с плеч!

— Не путай гляди, — отпускает меня комиссар. Его смугло-землистое, припухшее от бессонницы лицо тонет в дыму.

Идя обратно по коридору, я думаю: не слишком ли засиделись мы в лагере? Дни бегут, осенние дни сорок первого года… Прошел сентябрь, начался октябрь, а мы все формируемся…

2

— Ну, давай, давай Вась Васич, — уговариваю я командира второго взвода. — Все ж таки добро…

— Пропади оно пропадом! — морщится он и подвигает консервную банку ко мне. Это мы с Василием Васильевичем Оноприенко едим до невозможности надоевший деликатес — «Снатку», который нам систематически выдают по доппайку. Вначале крабы пришлись было нам по вкусу и ели мы их, можно сказать, ложками. Но — сколько можно?

Тут же сидит командир первого взвода.

— Федоров! — заводит его Оноприенко. — Даю вводную: противник с фронта, противник с тыла, противник слева, противник справа! Ваше решение?

— Ну… оценить обстановку… — тянет Федоров.

Оноприенко хохочет:

— Лейтенант Чуб в таком разе командовал: «Взвод, сквозь землю провались!»

— Над кем смеетесь, господа? — морщится Федоров.

Я снова передвигаю консервную банку поближе к Вась Васичу и рассказываю, как в тридцать девятом году привез в Архангельск, в институтское общежитие, арбуз и как мой приятель — северянин ел такую невидаль ложкой. Оноприенко, истый хохол, смеется до колик.

В столовую мы сегодня не ходили — некогда: собираемся на стрельбище. Перед бараком строится рота. На повозку уже погружены патроны, бутылки с зажигательной смесью и старые ручные гранаты — «бутылки». Мысленно проклиная крабов, я забегаю в отгороженную в казарме клетушку, где старшина держит кое-какое ротное добро. Нынче --">