Виктор Александрович Устьянцев - По ту сторону

По ту сторону

ПО ТУ СТОРОНУ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Передышки на войне выпадают редко и ненадолго. Если выдался часок-другой, солдат отсыпается. Если полный день, тоже спит: и за то, что недоспал в минувшую неделю, а то и месяц, и впрок, потому что не знает, когда еще придется поспать. Если выдается два дня без боев, солдат успевает и одежонку привести в порядок, и сапоги починить, а при случае даже в бане попариться.

А тут вторую неделю не было больших боев. Зацепившись на правом берегу Днепра за Букринскую излучину, бригада готовилась к расширению плацдарма. Хлопот было много, работали все до седьмого пота. Пытаясь сбросить высадившиеся на правый берег советские части, немцы бомбили их и обстреливали из орудий. Но все-таки это не бой. И хотя до противника было рукой подать, в поведении бойцов появилось что-то мирное. Оно неуловимо присутствовало во всем: и в разговорах об урожае, и в шутках, и даже в песнях.

Вот и сейчас кто-то тихо напевал под гармошку:

Располным-полна моя коробушка,

Есть и ситец и парча…

Из люка другой машины доносился густой бас:

— А что, Иван, плотник будет самый ходовой специалист после войны. Смотри, сколько жилья порушено, все это заново ставить придется…

У молодежи свои заботы:

— Она, брат, уже на третьем курсе, а у меня всего девять классов…

Возле машины командира батальона беспокоятся:

— Что-то наш замешкался. Небось комбриг накачку дает.

— А за что?

— Мало ли за что? Начальство оно на то и поставлено.

— Вечеря стынет, — вздыхает радист Григорий Загорулько и старательно завертывает котелок с кашей в промасленный бушлат. Рослый увалень с кривыми ногами и добродушным, исклеванным оспой лицом, Загорулько добровольно исполняет при комбате обязанности ординарца.

Догорает закат, от реки тянет сыростью. Темнота наваливается быстро, и бойцы, торопливо докурив в кулак самокрутки, старательно давят их сапогами и, поеживаясь, лезут в машины.

Угнездился и экипаж командирского танка. Загорулько, потеряв надежду дождаться комбата, тоже лезет в люк, осторожно держа над головой котелок с кашей.

В этот момент и появляется гвардии капитан Коробов.

— Это ты, Григорий Иванович? — спрашивает он.

— Та я ж, — откликается радист и протягивает комбату котелок. — Повечеряйте, товарищ командир.

— Некогда, дружище, — комбат ставит котелок на башню. — Коняхина не видел?

— Не бачив. Если дуже треба, я пошукаю.

— Ладно, я сам, — капитан спрыгивает на землю и скрывается в темноте. Загорулько снова завертывает котелок в бушлат и лезет в люк. Снизу его спрашивают:

— Пришел?

— Пришел. Коняхина ищет.

— Сердитый?

— Та не. Будь ласка, подержи котелок.

— Что же не покормил?

— Говорит, некогда.

— Ребята, раз ищет Коняхина, значит будет дело.

Лейтенант Коняхин с некоторых пор оказался в бригаде на несколько особом положении. До этого он был командиром роты, а сейчас по штатному расписанию числился командиром взвода. Но никто не считал это понижением.

А все произошло так. Бои на Курской дуге, особенно крупнейшее танковое сражение под Прохоровкой, показали, что на войне особенно необходимо совершенствовать методы ведения боя, а следовательно, и организационную структуру частей и соединений. Вот тогда-то и, вызвали лейтенанта Коняхина к командиру корпуса генерал-майору Зиньковичу. Там же находились командир бригады и еще несколько штабных офицеров. Обращаясь ко всем, генерал говорил:

— Опыт показывает, что в каждой бригаде нам необходимо иметь танковую разведку боем. Это что-то вроде небольшого передового отряда, притом постоянного. Входя в состав одного из батальонов, отряд должен быть достаточно боеспособным, но не громоздким. По нашему мнению, в его составе необходимо иметь четыре-шесть танков, две-три самоходные артиллерийские установки. В некоторых случаях ему целесообразно придавать до взвода, а то и больше автоматчиков. Вот такой отряд, назовем его, скажем, усиленным взводом танковой разведки боем, создадим пока в пятьдесят третьей бригаде. Командиром этого взвода назначается гвардии лейтенант Коняхин.

Прощаясь с лейтенантом, генерал --">