Роман Романович Кожухаров - Штрафники на Зееловских высотах

Роман Кожухаров Штрафники на Зееловских высотах

Глава 1 В пойме Одера

I

Вражеские пулеметы перекрестным огнем пронизывали весь участок до самой железнодорожной насыпи. Казалось, что они нарочно затеяли жуткую игру, сплетая пунктиры стальных нитей в замысловатые косички смерти.

Начало смеркаться, и в густеющем сиреневом воздухе все ярче высвечивались следы трассеров. Не боятся засветить свои огневые точки, значит, хорошо укреплены или имеют запасные пулеметные гнезда, постоянно перемещаются. Хорошо бы сейчас по ним пристреляться парочке батарей. Но обещанная в качестве огневой поддержки артиллерия к переднему краю, откуда атаковала штрафная рота, до сих пор так и не прибыла.

Взводу Аникина еще повезло – здесь хотя бы есть возможность окопаться. Земля более-менее сухая. На правом фланге, в секторе наступления взвода Колюжного – непролазное болото. Но и там огрызаются, как могут.

Треск винтовочной и автоматной стрельбы справа не утихал. Еще непонятно, кому повезло больше. Как раз перед аникинскими, лоб в лоб, вражеская огневая точка. Лупят фашисты из своего пулемета без передыху. Еще два немецких пулемета подключаются с флангов. Так что ни голову поднять, ни шевельнуться.

Остается одно – зарываться вглубь, как можно быстрее орудуя лопатками. Но и тут сюрприз не из веселых. Когда копнешь на полтора штыка, из земли начинает сочиться вода, а потом хлюпает все сильнее и сильнее, заполняя всю ямку.

Прибрежная местность, и все вокруг пропитано водой. Вперед, насколько хватает обзора – несколько километров равнины, сплошь изрезанной канальчиками, заполненными водой овражками, болотцами. Трясину выдавала торчавшая повсюду сухая камышовая стерня.

А вдали – эти проклятые холмы, о которых столько разговоров. Зееловские высоты. Холмы как холмы, выпирают над остальной долиной не больше чем на полусотню метров. Но в штабе, после официальных обсуждений, только о них, с матерной руганью и чертыханьями. Восточные склоны, повернутые к Одеру и, следовательно, к наступавшим, крутые, обрывистые, изрезанные оврагами и лощинами. Издали, в бинокль – будто обгрызаны гигантским животным. А зубы у этого чудища, надо сказать, оказались длинные и острые. Даже не верилось, что это сотворила природа.

Ротный на совещании сказал, что на самом деле высоты – это берега старого русла Одера, потому такие отвесные. Легче от этого знания не стало. Особенно если представить, что их придется брать штурмом. Ладно еще пехота, а как танки собираются карабкаться на эти склоны? В передовом батальоне, располагавшемся по соседству от штрафников, особо сведущие доверительно чешут языками, что основной ударной силой наступления станут танки. Наглядным подтверждением серьезности этих прогнозов был гул танковых двигателей, доносившийся из-за спины, со стороны Одера. Этот гул не умолкал ни днем, ни ночью, впрочем, как и артиллерия противника, утюжившая с высот передовые позиции и глубину фронта.

(обратно)

II

Единственная дорога, которая темной лентой тянулась через долину со стороны Одера в сторону высот, резко вздымалась вверх, еще больше подчеркивая отвесы высотных скатов. Тут и люди еле влезут, а танки…

Днем, в бинокль, пойма казалась тихой долиной, умиротворенно нежащейся в теплых лучах апрельского светила. Его блики, слепя глаза, играли солнечными зайчиками в зеркальных отражениях бесчисленных озер, каналов и луж, иссекавших зеленое пространство долины до самых уступов Зееловских холмов. По данным разведки, немецкие саперы неделю тому назад взорвали дамбу выше по течению, и паводковые воды затопили все подступы к Зеелову. Будто скатерть, залили эту ровную как стол местность. А их, значится, подали на ужин, в качестве пушечного мяса…

Чем дольше Андрей разглядывал эти чертовы высоты, тем они становились все более устрашающими. Будто разрастались, нависая над поймой и над всем окружающим пространством. Именно из-за контраста этого умиротворяющего внешнего вида и той смертоносной силы, которая за ним скрывалась.

После разговоров и рассказов пехотинцев из стрелкового батальона преграда вдали казалась совершенно неприступной, рождая в глубине ощущение неприятного беспокойства. Это ощущение усилилось, когда ротный на последнем перед боем совещании уточнил, чем был нафарширован городок Зеелов и его окрестности – ключевой узел «Голубой линии», как фашисты прозвали свои --">