Екатерина Владимировна Глаголева - Битвы орлов

своей клянусь, что…

— Французы! — послышались крики впереди. — Французы!

Навстречу кавалеристам бежали безоружные русские солдаты. Колонна остановилась; "что? что там?" — прошуршало от хвоста к голове. В обратном направлении запрыгали обрывки фраз: "Фурлейты… В городе французская конница… Все наши обозы взяты…"

— В две линии! Поэскадронно! Рысью!

Пару верст до реки уланы проделали быстро, но у моста их остановили ружейные выстрелы, а сам мост дымился и к тому же оказался разобран посредине, совсем недавно: снятые доски лежали тут же, по краям. Приподнявшись на стременах и вытянув шею, Булгарин увидел, как какой-то корнет спрыгнул с лошади и побежал через мост, за ним следовали по пятам трубач и рядовой. Они стали тушить огонь. "Старжинский!" — пронеслось по рядам. Булгарин знал Старжинского. Ах, почему не он сейчас совершает подвиг на этом мосту, у всех на глазах?.. Еще два корнета бросились на помощь храбрецам, вступив в перестрелку с французами; в это время пятеро улан быстро укладывали доски обратно, не обращая внимания на пули, которые свистели у них над головой, впивались в перила или шлепались в воду. Они еще не закончили свою работу, как доски загромыхали под копытами.

— Ура!

Французских драгун, засевших за бревнами на другом берегу, перекололи пиками; уцелевшие пустились врассыпную через огороды, побросав свои штуцеры. Уланы пронеслись по главной улице испуганно притихшего Фридланда, вылетели на площадь — и наткнулись на колонну саксонских кирасир. Залп, атака, звон сабель, конское ржание; обе колонны смешались в одну толпу, синие мундиры и красные куртки с зелеными отворотами, сцепившись, мчались по узким мощеным улочкам, обмениваясь ударами, перескакивая через упавших…

Из окон раздались выстрелы; несколько улан, спешившись, ворвались в дом и схватились с занявшими его французами; рослый солдат, стоя над убитым конем, отбивался саблей от трех французских егерей; двое улан несли на руках своего раненого командира — князя Манвелова; вахмистр гнал захваченного в плен французского офицера…

Маленький городок быстро закончился; русские высыпали на луг перед лесом, из-под которого им навстречу скакали крупной рысью французские гусары в зеленых доломанах, стараясь зайти во фланг. Саксонцы проскочили в промежутки между гусарскими эскадронами и разворачивали коней, строясь в линию.

Труба запела общий сбор; разрозненные кучки улан, утратившие строй во время погони, искали свои эскадроны, французы же неумолимо надвигались, как вдруг из-за реки раздался пушечный залп — три, четыре ядра очень точно ударили в зеленые ряды, замедлив атаку. Русские успели построиться; вперед выслали метких фланкёров, а затем уланы с пиками ударили на французов, смяв заодно и саксонцев. Неприятель несколько раз возобновлял свои атаки, но его принуждали к ретираде, пока не загнали в лес, за которым скрылось и солнце.

Вечерняя прохлада остудила разгоряченные головы; разом навалилась усталость, да и голод давал о себе знать, но командиры расставляли вдоль опушки пикеты и наряжали людей в караулы. Эскадрон ротмистра Владимирова остался бивакировать на месте жаркой схватки с французскими гусарами. Расседлывать лошадей и отвязывать чемоданы было запрещено; разводить костры и готовить пищу не было сил. Санитарные команды сносили раненых на телеги и отвозили в госпиталь, устроенный в городе; полковой штаб-лекарь Малиновский, с которым сдружился Булгарин, несомненно, тоже был там. Корнет спешился и огляделся.

Прошло чуть больше полугода с тех пор, как Фаддей Булгарин, выпущенный из Кадетского корпуса, был зачислен корнетом в Уланский полк Его Высочества цесаревича Константина, состоявший по большей части из малороссов и поляков, и вот он уже понюхал пороху, может небрежно обронить в разговоре: "Помнишь то дело при Гейльсберге?", пьет шампанское из пивных стаканов, научился курить трубку и рассуждать о том, чей табак лучше. И всё же для всех он еще мальчик. А ведь ему скоро восемнадцать! Ах, если бы он первым бросился сегодня через мост, а не Старжевский!.. На поле, где расположились уланы, всё еще валялись тела убитых французов. Взяв одного из них за ноги, Булгарин подтащил покойника к шалашу, поставленному солдатами. Убедился, что на него смотрят, улегся на француза, как на подушку, и закрыл глаза.

…Ровно в десять его разбудил корнет Жеребцов: была их очередь на службу. Нужно перековать --">