Мазо де ля Рош - Новые времена

– Что такое личная горничная? – перебил Эрнест.

– Глупыш! Личная горничная помогает женщине одеваться, расчесывает ее, пуговицы пришивает. Вот Аннабелль каждый вечер сто раз проводит щеткой по волосам миссис Синклер. Вы видели, как блестят ее волосы? Это от расчесывания.

– У мамы волосы рыжие, – заметил Эрнест. – Она радуется, что они не достались никому из нас. Интересно, почему?

– Считается, что это изъян, – сказала Августа.

– Почему?

– Не знаю, но, наверное, лучше иметь черные, коричневые или золотистые.

– Гасси, я слышал, как маме сказали «ваши красивые волосы, миссис Уайток».

– Кто сказал?

– Кажется, мистер Уилмот.

– И что ответила мама? – поинтересовался Николас.

– Она сказала «вот еще, глупости».

– Она всегда так говорит, – заметил Николас. – Это ничего не значит.

– Ты думаешь, ей понравилось это замечание? – недоуменно спросила Августа.

– Конечно. Женщины обожают комплименты. Когда вырастешь, тебе тоже будет нравиться.

– Мне? Ни в коем случае. – Казалось, она даже обиделась.

В это время из рощи, в которую уводили аллеи поместья, придавая ему дух первозданной уединенности и величия, появились две мужские фигуры. Одна из них принадлежала Илайхью Базби, соседу и владельцу дома, где гостили дети. Он родился в Канаде и был не в меру патриотом, чем очень гордился. В сравнении с ним все соседи считались новоприезжими и, по его мнению, должны были искать его совета в делах страны. Один из его сыновей сражался на Гражданской войне США на стороне Севера, и отец этим гордился. К рабству он испытывал отвращение.

Вторым мужчиной был другой сосед, Дэвид Вон.

– Говорят, у вас гости, – начал Базби.

– Да, – ответила Августа. – Они приехали, потому что у нас тут мирно.

– Идите, познакомьтесь с ними, дядя Дэвид, – вставил Эрнест, потянув Дэвида Вона за рукав. В родстве с Уайтоками тот не состоял, но дети к нему обращались именно так. – Они хорошие, дядя Дэвид.

Но ни Дэвид Вон, ни Илайхью Базби не выказали желания познакомиться с южанами.

– Ноги нашей здесь не будет, пока они в вашем доме, – заявил Базби. – Вы знаете, как мы относимся к рабству.

Николас хитро прищурился.

– Наверное, они здесь надолго, потому что с ними приехали трое рабов, – сказал он.

При слове «рабы» мужчины в ужасе отпрянули.

– Рабы? – повторил Базби. – Здесь? В «Джалне»?

– Да. А вот и одна из них. Та полная женщина, что развешивает белье.

Женщина средних лет и с очень темной кожей была от них совсем близко, но, похоже, не замечала, что за ней наблюдают.

– Бедняга! – с чувством воскликнул Базби. – Вот судьба!

– Рабы могли бы уйти, если бы захотели, – сказала Августа. – Но им, оказывается, по душе жить в неволе.

Как раз в это мгновение темнокожая звонко расхохоталась и позвала кого-то из полуподвальной кухни.

– Это Синди, – объявил маленький Эрнест. – Она умеет готовить вкусный торт – называется «ангельский бисквит». Завтра попрошу ее такой приготовить. – С этими словами он сорвался с места.

Августа и Николас тоже продолжили прогулку. Когда они отошли, Илайхью Базби спросил:

– А эта темнокожая замужем?

– Откуда мне знать? – ответил Вон.

– Ну, если нет, то это надо исправить. Возмутительно, что она живет в одном доме с детьми. Они удивительно наблюдательны. Все замечают. Особенно этот мальчишка, Николас.

– Он не был бы сыном своей матери, не будь он удивительным, – заключил Дэвид Вон.

Илайхью Базби посмотрел на него испытующим взглядом и сказал:

– Не понимаю, почему миссис Уайток смогла подружиться с этими рабовладельцами, пригласить их приехать в «Джалну» и привезти с собой рабов, в то время как их страна объята гражданской войной. Я возмущен тем, что офицер Уайток допустил такое.

– Им очень скоро станет известно, что мы обо всем этом думаем, – сказал Дэвид Вон. – Что касается меня, нога моя не переступит порог их дома, пока эти люди живут с ними под одной крышей. – От волнения его чувственные губы дрожали.

Входная дверь открылась, на крыльцо, побеленные колонны которого уже начинал обвивать зеленью молодой дикий виноград, вышла женщина. Аделина Уайток спустилась с крыльца и легким шагом направилась к мужчинам.

– Очаровательная походка, – сквозь зубы заметил Базби. – Она грациозна, как лань.

Вон промолчал. Его глубоко посаженные глаза смотрели прямо на Аделину. В них было суровое обвинение. Она это увидела, но отказалась признать.