Иван Андреевич Распивин - Свобода – смерть

хуже. Но ему было больно не из-за мозолей, не из-за страха умереть, а по той причине, что слёзы для него всегда являлись символом безысходности. Тьядеку казалось, что где-то внутри он уже проиграл, принял, что ничего не исправить, что маму он так и не найдёт, что война в итоге всё равно будет проиграна, а его народ продолжит страдать и в конечном счёте погибнет.

Все эти мысли, словно болезнь, проникли в мозг мальчика, выбивая его из колеи.

Его ноги вдруг начали слабеть и подкосились. Шаг замедлился. Он был готов в любую секунду упасть. Заметив это, его подхватили две женщины, идущие следом.

— Тише, тише! — шёпотом начала одна. — Что это с тобой такое?

— Совсем ослаб, — охнула вторая. — Очень тяжело?

Тьядек зажмурил глаза что есть силы, протёр их, осмотрел женщин и кивнул, вновь встав на ноги.

— Спасибо, — хрипло проговорил Тьядек, после чего женщины хором попрощались, пожелав удачи.

Мальчик шёл как во сне. Он уже не замечал никого вокруг. Мир для него отныне состоял из разноцветных пятен, неживых, как и он сам. Его тело будто парило в воздухе и власть над ним, казалось, он потерял окончательно.

И вдруг он почувствовал, что сейчас будто что-то произойдёт. И точно что-то плохое. И точно в ближайшее время. Вот-вот. С минуты на минуту. Возможно, в это мгновение. В этот. Самый. Момент. Это состояние показалось ему очень странным, ранее он никогда его не испытывал. Оно возникло ни с того ни с сего, словно вспышка или громкий звук. Как выстрел, бомба, как сирена в ночи.

Ощущение сменило чувство, в груди образовался комок, тяжёлый, мешающий дышать. Душа, казалось, стремится наружу, будто всё живое, что осталось внутри, постепенно угасает.

Но Тьядек больше не плакал. Он в очередной раз поднял перед собой фотографию и начал любоваться единственной красотой, которая была вокруг, единственным светом, освещающим его путь.

Мальчик замер. Все шли — он стоял. Мама улыбалась — сын улыбался в ответ.

— Ты такой грязный сегодня.

— Прости.

— И уставший. Вы хоть отдыхаете?

— Нет.

— Что, прям целый день на ногах? У тебя такой вид будто больше. Хоть на сегодня вы всё?

— Ещё нет.

— Домой совсем не хочешь?

— Хочу.

Она рассмеялась.

— Один за всех и все за одного?

— И все за одного.

— Тебя, мне кажется, уже заждались.

— Подождут.

— Уже поздно. Тебе лучше поторопиться.

— Сейчас так темно. Я даже не знаю куда идти.

— Иди вперёд, сынок. — Её пальцы коснулись его щеки. — Просто иди вперёд.

Тьядек двинулся вперёд, не выпуская фото из рук. Он раз за разом поднимал его перед глазами, что придавало ему сил, чтобы идти дальше. Мальчик всматривался в каждое проходящее мимо лицо, судорожно вертя головой.

Он вновь воспарил над землёй, но в этот раз живым! Ему и сейчас казалось — должно что-то случиться — и в этот раз обязательно нечто хорошее!

Остановился.

Увидел девочку.

Она тоже стояла на месте. Тоже держала фотографию. Они смотрели друг другу в глаза и будто чего-то ждали.

Мир вокруг словно исчез — лишь пустота, чёрная и бесконечная, окружала две маленькие, одинокие, объединённые одной целью души, защищая их, словно купол.

Поняв друг друга без слов, они развернули свои фотографии.

Девочка широко раскрыла глаза, увидев маму Тьядека. Сам Тьядек, увидев себя, удивлённо раскрыл рот.

— Это ты! — воскликнула она.

— Ты знаешь мою маму? — возбуждённо спросил он.

Кто-то сзади раздражённо прошептал:

— Не стойте же, прошу вас!

Не задумываясь, Тьядек продолжил движение, поведя девочку за собой.

— Выходит, ты искала меня?

Она закивала.

— Это была просьба твоей мамы.

— Где она? — подался Тьядек вперёд.

Вспоминая, девочка устремила взгляд к небу.

— Несмотря на то, что тебе сейчас скажет Марианна, ты должен держать себя в руках. — Она старалась подражать маминому голосу, что выходило, надо сказать, не дурно. — Сынок, если ты это слышишь… в этом мире меня уже нет, я где-то там, над твоей головой. Вместе с твоим отцом.

В голове зазвучал мамин голос — самый чистый, что ему довелось слышать. Слова этой песни мальчик не понимал — язык был ему не знаком и не считал это особо нужным. Он просто закрыл глаза — и всё плохое тут же рассеялось. Ему не хотелось открывать их. Но он вспомнил о Марианне, повернувшись к ней. Девочка тут же продолжила:

— Я очень хочу, чтобы мы опять были вместе. Но пока нам это не суждено. Ты должен --">