А.Л. - Кровавая страница истории

сбежали, нас догонят, если не красные, то наша совесть, чувство вины и стыда за то, что оказались подлецами, трусами и предателями Родины. Повторю ещё раз. Вы прекрасно знаете, что будущего для нас нет.

Мария ничего не ответила на речь Александра, а только тяжело вздохнула. Спорить с ним было бесполезно. Тотчас распахнулась громадная резная дверь, и в залу вбежала девочка лет восьми.

– Maman, papa, смотрите! – остановилась она перед ними и покружилась в нарядном платьице, – это я хочу надеть на именины княжны Sophie! Разрешите мне поехать в нём? – радостно спросила она.

Родители переглянулись. Красные убили князя и его семью несколько дней назад. Граф кивнул жене.

– Катерина, могла бы ты переодеться и вернуться? Мы хотим с тобой серьёзно поговорить… – начала графиня.

– Maman, Вам не нравится? Неужели всё из-за того, что я надевала это платье год назад? – спросила удивлённая красавица и посмотрела на мать своими большими детскими глазами.

– Вовсе не из-за этого – вставил отец, – Графиня не довольна тем, что Вы, юная леди, вышли в неподобающем наряде к утреннему чаю, к тому же с опозданием.

– Только не гневайтесь, papa! Я вернусь через пару минут! – сказала Катерина своим тоненьким голоском и быстрыми маленькими шажками ушла обратно.

Графиня опустила голову и ссутулилась. Ей предстояло рассказать дочери то, что уже не могло быть скрыто. Она глянула на Воронова. Согнувшись, он смотрел на паркет, по которому полз длинноногий паук.

– Объясни ей, что с нами будет вот так, – сказал он и решительным движением ноги задавил насекомое.

***

Катерина ещё долго смотрела на раздавленного паука. Мать и отец обнимали свою дочь с двух сторон и ждали, когда она хоть что-то скажет.

Она вспоминала прошлые именины своей подруги Софи и не до конца понимала, что значит то, что её больше нет. В прошлом году они бегали вокруг фонтана возле дворца Вороновых, брызгали друг в друга ледяной осенней водой, а вернувшись мокрыми, получили в свою сторону несколько неодобрительных замечаний от немногих гостей-дворян, которые тоже не желали покидать страну.

Катерина что-то уже слышала про честь, долг и принципы, и ей казалось, что все эти понятия к ней также применимы, как и к другим людям высшего общества. Девочка услышала от отца, что за такие немногие, но самые ценные вещи, как семья, Родина и убеждения, можно не жалея отдать жизнь, признала это суждение правильным.

Хотя она так и не поняла, кто такие эти «большевики» и чего они всё-таки хотят, она была точно уверена, что папа прав, а они – нет, поэтому соглашалась с ним.

Мария Семёновна отвернулась. Она плакала, тихо вздрагивая.

– Что с тобой, мама? – с нежностью спросила дочь.

Графиня только замахала, вытирая рукой слёзы.

– Моя Кэти теперь совсем взрослая, – только прошептала она.

Вскоре Вороновы услышали топот копыт. Звуки приближались, и через несколько мгновений среди стука можно было разобрать крики толпы людей.

Граф вскочил и обратился к дочери и жене:

– Время пришло. Будем же гордиться тем, что мы являемся свидетелями самого важного события в истории нашего великого государства. Давайте же встретим закат нашей жизни и дворянства с достоинством!

Воронова и дочь тоже встали и обняли графа. Мария Семёновна и Катерина горько заплакали, а Александра Павловича пробила слеза. Графиня рыдала на плече у мужа, а малышка хныкала, уткнувшись лицом в живот отца.

– Мне нужно идти – говорил он, высвобождаясь от не отпускавших его женских рук и ручонок, – Я их задержу, а вы прячьтесь в погребе. Если нужно будет остаться там, продовольствия вам хватит на два месяца.

У главного входа кричал народ и уже выламывал двери. Граф быстро поцеловал свою любимую, последний раз улыбнулся дочери и шепнул: «Прощайте».

Мария Семёновна быстро уводила Катерину, которая ещё смотрела в сторону уходившего папы. Они уже почти подошли к островку спасения, как вдруг донёсся крик из-за соседней стены:

– Они все здесь! Найти и задержать их!

– Быстрее внутрь! – испуганная графиня опустила девочку в тёмный подвал и закрылась на несколько недавно прилаженных замков.

Они не зажигали свечей и ничего не говорили, – нельзя было показать ни единого признака присутствия. Мария Семёновна обняла Катерину и зажала её рот рукой, сама же сунула в рот кулак, чтобы не закричать.

Вороновым казалось, что они сидели так очень долго. Стали приближаться чьи-то шаги. Человек встал на крышу погреба. --">