Александр Гарран - Время добрых дел. Рождественский рассказ

удивлении, когда ему скажут, что я подтвердил своё пожертвование. Вот так сюрприз ему будет, старому снобу. Задам я им задачку, головы сломают…

* * *

Новый помощник пекаря, Жан-Пьер, нескладный парень с костлявыми плечами, зашёл в полдень к Жеральдин, матери Мату. Они долго разговаривали о Мату, о пекарне, о болезни; много о прошлом и немного, осторожно, о будущем. Когда он ушёл, она обратилась к дочке.

– Ангелочек, иди сейчас же к Изабель, к Кати, к Женевьеве, к дяде Клоду-Анри, нужно отдать им долги.

– Мам, что случилось?

– Теперь у нас есть деньги.

– Сегодня?

– Не только сегодня, и завтра, и через месяц. Слава Богу! Есть люди с добрым сердцем. Подойди ко мне, я поцелую тебя. Вытри слёзы, Ангелок. По такой красивой, нежной щечке не должны течь слёзы, и больше никогда не плачь, слышишь? Когда по щеке ребёнка текут слёзы, материнское сердце утопает в слезах.

– Я не буду.

– Помоги мне встать. У нас теперь много дел. Видишь, сколько мы теперь можем? Мы теперь можем помочь другим. Завтра Рождество, нужно купить всего-всего в дом, а главное, нужно купить хорошие подарки всем, кто нам помогал, всем добрым людям.

– Всем-всем на земле?

– Нет, добрых людей в мире очень много. Не всех мы знаем по имени, но всех чувствуем по их поступкам.

– Тогда завтра, в рождественскую полночь, я помолюсь за всех добрых людей, которых мы не знаем. Пусть у них будет счастливое Рождество!

Жан-Пьер, выходя из дома Жеральдин, остановился, чтобы записать людей, которым она велела отнести самую лучшую выпечку и десерты на Рождество. Это были люди, которые помогали их семье в трудные времена.

На крыльце соседнего дома стояла девочка лет семи болезненного вида. Худенькая, она стояла очень неуверенно, удивлённо глядя на свои новые блестящие ботиночки, а за обе руки её поддерживала бабушка, наклонившаяся к самой головке девочки.

– Анжелика, какая красивая, какая хорошая, какая сильная девочка! – причитала бабушка, радуясь каждому крохотному шажку маленькой внучки.

Какая слабая девочка, – подумал Жан-Пьер, глядя на её худые ножки и неуверенную поступь. Поймав его взгляд, полный жалости, боли и сочувствия, бабушка Анжелики повторила ещё раз, уже с горделивыми нотками в голосе:

– Сильная девочка!

А потом обратилась к Жан-Пьеру:

– Не смотрите так. Она сильная, это я вам говорю, я, которая видела её слабой. Сильная, потому что она сегодня сделала больше шагов, чем за весь последний год. Сильная, потому что не остановится на этом. Сильная, потому что пройдёт весь путь, который ей выпал, много труднее, чем другим. Мы недавно вернулись от доктора. Знаменитый детский доктор принимал в городе. Вы, верно, хотите спросить, как мы к нему попали? Сами не знаем. Я получила письмо, там было сказано, куда подъехать. И всё. Там уже знали про нас и провели к самому доктору.

– А от кого письмо? – спросил Жан-Пьер.

– Не знаю от кого. Подписи не было.

– А кто принёс?

– Старый солдат принёс. Усатый такой, важный, как адъютант. Он сам слегка хромал, кажется на обе ноги. Видно, раненый был. Да только письмо не он писал, с доктором не он договаривался, он сам сказал. Но не назвался. Ещё ботиночки вот подарил от себя, пригодились. Вот какие бывают подарки на Рождество.

* * *

Д’Альтье, задремав по своей привычке после обеда, проснулся от звука осторожно открывающейся двери.

– В чём дело? – тихо спросил он, чтобы служанка поняла, что он не спит. Он протер глаза рукой и указал ей на крохотную щель, через которую теперь пробивалось солнце.

– Господин д’Альтье, к вам некий господин Жаме. Говорит, по поводу лечебницы, – ответила служанка и беспощадно расправилась с узким лучом полуденного света, задёрнув шторы наглухо.

– Почему он пришёл ко мне? Пусть идёт к доктору Дюри, он в городе занимается всеми вопросами. Так и скажи ему.

– Слушаюсь.

Служанка удалилась, но вскоре послышались уверенные до нахальства шаги и громогласная тирада господина Жаме:

– Зачем мне доктор? Я хочу поговорить с тем, кто всё решает. У кого деньги – к тому мне и надо. Что значит «нет»? Я не терплю этого.

Служанка в последний раз попыталась помешать посетителю нарушить послеобеденный покой своего хозяина, но крепкий господин Жаме всё же ворвался в комнату. Это был загорелый, но хорошо одетый человек лет сорока пяти, с недлинной чёрной бородой. По новизне его одежды, смешению манер и подчёркнутому следованию моде, можно было сделать вывод о новизне его денег. --">