Станислав Германович Десятсков - Персонных дел мастер

Часть первая ТАЙНОЕ ПОСОЛЬСТВО

глава первая. Новгородские изографы . . . .

глава вторая. Запроданный полк........

глава третья. Тайное посольство........

Часть вторая В ЧАС ПОЛТАВЫ

глава первая. Перед нашествием........

глава вторая. Первые баталии.........

глава третья. Лесное...............

глава четвертая. На Украине.........

глава пятая. Московский новосел........

глава шестая. Полтава..............

Часть третья ПАНСИОНЕР ПЕТРА ВЕЛИКОГО

глава первая. Прутский поход..........

глава вторая. Гангут...............

глава третья. Мастер в Европе........

С.Десятков

Персонных дел мастер

Роман-трилогия

Художник О. Ю. ЯХНИН Редактор Н. Г. НА АН

152-90

4702010201 — 170 М171 (ОН) 9(1

IS UN 5-289-00628

© С. Десятсков. Пансионер Петра Великого < © О. Яхнин, иллюстрации

Первая часть

Тайное посольство

НОВГОРОДСКИЕ ИЗОГРАФЫ

Гонимое теплым ветром-шелоником дождевое облачко набежало на Торговую сторону, погасило солнечный свет в окнах-мигалках покосившихся деревянных изб и уплыло было в сторону Синего луга, да словно зацепилось за Спаса на Ильине, стало на якорь,— и хлынул долгожданный светлый дождь на сады и рассохшиеся от жары крыши древнего Новгорода. Запрыгали босоногие мальчишки по заросшим мягкой травой тихим улицам, певчими птицами защелкали их звонкие голоса: «Дождик, дождик, перестань! Я поеду во Рязань! Богу молиться, Христу поклониться!»

Токмо из Господина Великого Новгорода ехать на богомолье в Рязань в 1704 году никакой нужды не было: едва ли не из каждого проулка выглядывали, словно шлемы воинов Александра Невского, купола новгородских церквей.

— Шабаш, ребята! Послужили господу — ублагостим чрево свое! — Кирилыч, свежий дородный мужик, похожий на большой белый пень, первым шагнул из церкви.

— Силен в тебе бес, Кирилыч, и ненасытен! Ох, ненасытен! — с верхних лесов, что стояли под самым куполом, весело рассмеялся старший артельщик дедушка Изот, но спорить с Кирилычем воздержался: солнце все одно закрыло облако, и сразу потускнели настенные росписи и иконостас, а старый изограф знал, что краску лучше всего класть по солнечному лучу. И по тому, как дед запел бодрым голосом свою любимую песню: «Ах, кабы на цветы да не морозы, и зимой бы цветы расцветали», — все поняли: работе и в самом деле шабаш! С хоров раздался звонкий перестук сапог, и на вольный воздух из темноты церкви выскочили младшие артельщики, любимые внуки деда Изота — Никита и Ромка.

— Благодать-то какая! — Старший, Никита, остановился на высоком крыльце и обвел руками, точно замыкая в круг, и казавшиеся темно-синими под дождем бескрайние пойменные луга, и седой Волхов, издали похожий на широкое озеро, и темно-красные стены Детинца, словно щиты сдвинутые дождем друг к другу над водами Волхова, и маячившее за городским валом и лугами сельцо Волотово, где, по преданию, проживал в оны годы князь Гостомысл.

— Эх! Хороши после дождя огурчики с грядки! — мечтательно произнес Кирилыч, раскладывая под навесом на чистом полотенце нехитрую снедь: пышный каравай домашнего хлеба, зеленый лучок, жбан с квасом.

— Да я мигом в поповский огород за огурчиками, в два счета обернусь! Айда, Никита! — Ромка словно и не доводился погодком старшему брату: Никита и в 18 лет отрок, высокий, белоголовый, а Ромка вылитый цыган — ловкий крепыш с вьющимися черными волосами и развеселыми вороватыми глазами. Дед Изот не раз отмечал, что, глядя в них, новгородские молодки враз как-то беспричинно глупели и, отвернувшись, прыскали в рукав.

— Я те сбегаю... — пообещал он на всякий случай внуку.— Пока краски не разотрешь, я те сбегаю! — Да куда там! Ромка все дедушкины угрозы почитал за ласку. Одно знал твердо: пока дед мурлыкает песню, он мягок яко воск. Недаром остальные новгородские изографы кличут дедушку певчим Изотом.

Ромка уже вихрем сорвался с крыльца, орлом перелетел через высокий плетень поповского огорода и был таков. «Нет, что ни говори, ежели старший в мать, младший непременно в отца. Бунтует в Ромке стрелецкая кровушка, ох бунтует!» Дед даже песню мурлыкать перестал: вспомнилась, должно, та широкая свадьба, которую покойный брат Николай устроил для своей любимой дочки Дуняши. Почитай, вся родня сошлась, даже деревенские --">