Михаил Семёнович Муллин - Алёна Волчья Заря

Однополчанин мой…

— Алёна… Степановна, — Алёна в создавшемся положении также сочла возможным и даже необходимым назвать себя. — А это моя нянюшка.

— Спаси вас Бог! — поклонилась няня молодому князю. — Да ведь именно Он вас и послал нам на спасение… Неспроста же нам с Алёнушкой так повезло…

— Ну, думаю, — сказал князь Алексей, глядя на Алёну, — мне повезло гораздо больше…

От этих слов Алёна покраснела, и Голенищев, как бы смягчая ясный намёк, добавил с самоиронией:

— Столько лет напрасно мечтал о героическом поступке, а тут вот, пожалуйста, и барышню защитил, и… в схватке с ужасным зверем победил.

После этой поправки, произнесённой, напомним, с подчёркнутой самоиронией, Алёна испытала горячую благодарность к спасителю своему, улыбнулась и снова, оценив его заинтересованную деликатность, залилась румянцем так, что князь Голенищев и его товарищ не могли не залюбоваться ею.

От этого Алёна смутилась ещё больше, и лицо её ещё сильнее зарумянилось.

Чтобы переломить неловкость, все посмотрели на поверженного зверя.

— Батюшки, — всплеснула руками нянюшка, — да ведь это же не собака, а волк!

— Настоящий волк, — подтвердил Сергей Брянцев. — Уж я как охотник готов вам в том присягу дать! Но откуда же волк посреди Москвы?!

— А вот оттуда и есть, — сказал, осознав, что убил волка, князь Алексей, — с Болотного поля, с травли этой мерзкой ноги унёс. Не дал над собой издеваться. И так озлоблен людской подлостью, что с перепугу на беззащитную барышню напал…

— Ну вот, — возразил Сергей, — теперь-то ты уж не станешь волков защищать — сам видел, насколько они опасны!

— Напротив, — ответил его товарищ, — теперь мои убеждения ещё более укрепились, чем там, на поле, когда я народ пытался устыдить — ведь не сам же этот несчастный зверь в Москву пожаловал, его насильно привезли для самой гнусной потехи — на радость грубым душам, с собаками стравливать. И после этого он, по-твоему, не имел права на освобождение любым способом? Я рад, что он за изгородь вырвался и ушёл от тех, кто его оскорбляет. Жалею, что до сих пор это удалось только ему одному. Если бы мог, я бы всем волкам помог оттуда сбежать.

— Чтобы они в Москве народ грызли? — не унимался Сергей.

— А это уж вторая вина людей, — возразил князь. — Преступление не только против свободного зверя, но и против спокойствия горожан совершено: сбежавший волк не должен иметь возможности в город попасть, путь ему следует открывать с Болотного поля только в лес, за Москву. А то, что дезориентированный зверь из Замоскворечья через Москва-реку да за Кремль пожаловал — это страшная вина людей…

— Вы, князь, — спросила Алёна, согласная с его словами, — тоже считаете недопустимым проводить такие дикие зрелища, как травля волков на Болотном поле?

— Разумеется, Алёна Степановна. Когда пойманного зверя выпускают в загородку и на него спускают двух или трёх бойцовых собак — это нечестно. Даже позорно для человека. И нравы развращает, жестокость в сердцах, а не смелость, развивает. По мне, если уж ты охотник, то выходи на волка один на один, чтобы у него был шанс — победить или благородно уйти, уклониться, не убивать человека.

— Это так справедливо, князь! — поддержала Алёна. — Неужели же только вы это утверждаете? Боретесь с этим?

— К счастью, нет, Алёна Степановна, в народе уже зреет протест против варварства. Московский купец Николай Подосинов даже к властям с челобитной обратился на сей счёт.

— Погоди, Алексей, — не согласился приятель, — теперь ты не можешь так говорить, после того, как сам убил гордого волка!

— У меня не было выбора! — возмутился князь. — Точнее, я выбрал жизнь Алёны Степановны. И потом… это был честный поединок. Не станешь же ты отрицать этого?

— Ни за что! — согласился Брянцев.

Вот так и познакомились Алёна и Алексей, барышня из славного старинного боярского рода Шокуровых и князь.

И когда князь Голенищев по обычаям того времени попросил руки Алёны у её батюшки, тот, уже зная историю их знакомства, ответил:

— Как скажет сама Алёна, я её неволить не стану. И полагаю, князь, что она давно уже… согласна.

Позвали Алёну.

— Ну, что подсказало тебе твоё сердце? — с улыбкой спросил отец.

Покрывшись румянцем смущения, Алёна ответила князю:

— Я согласна… ваша светлость…

Неделю спустя, когда Алексей Голенищев нанёс условленный визит Степану --">