Уилбур Смит - Пылающий берег

поправили и покрасили, положив на древнюю тростниковую крышу просмоленный брезент, так что внутри стало тепло и уютно.

У входа Биггс отступил в сторону.

— Я вручу вам пятнадцать фунтов выигрыша, когда вы вернетесь, сэр, — тихо сказал он.

Он никогда не желал Майклу удачи, потому что это было наихудшей из примет.

В очаге ревел огонь, и майор лорд Эндрю Киллигерран сидел перед ним, скрестив на приступке очага ноги в тяжелых ботинках, а служащий столовой убирал грязные тарелки.

— Овсянка, мой мальчик! — сообщил майор, вынимая из ровных белых зубов сигаретный мундштук и приветствуя Майкла. — С растопленным маслом и золотым сиропом. Лосось, тушенный в молоке…

Майкл передернулся.

— Я поем, когда вернусь.

Его желудок уже сжался в комок от напряжения, впав в ужас при запахе лосося. При помощи какого-то дядюшки в Генеральном штабе, который организовывал поставки, Эндрю имел возможность обеспечивать эскадрилью наилучшими продуктами, какие только могли предоставить его фамильные поместья в Горной Шотландии, — шотландской говядиной, куропатками и лососем, а в сезон охоты и олениной, а также яйцами и сыром, джемом и консервированными фруктами. А еще редким прекрасным односолодовым виски с непроизносимым названием, который поступал из семейной винокурни.

— Кофе для капитана Кортни! — крикнул Эндрю капралу, что дежурил в столовой.

Когда кофе принесли, майор сунул руку в глубокий карман своей подбитой мехом летной куртки, извлек на свет серебряную фляжку с большим дымчатым топазом на пробке и налил в горячую кружку солидную порцию спиртного.

Майкл задержал во рту первый глоток, перекатывая языком жидкость, позволяя ароматному виски пощекотать его, потом проглотил; смесь почти мгновенно согрела его пустой желудок, и он почувствовал, как алкоголь проник в его кровь.

Майор улыбнулся Эндрю через стол.

— Волшебство! — хрипло шепнул он. И в очередной раз подул на кончики пальцев правой руки.

— Эликсир жизни, мой мальчик!

Майкл любил этого щеголеватого маленького человека, как никогда не любил никакого другого мужчину, любил больше, чем собственного отца, даже больше, чем своего дядю Шона, который прежде был опорой его существования.

Но это случилось не сразу. При первой встрече у Майкла вызвали подозрения экстравагантная, почти женственная внешность Эндрю, его длинные изогнутые ресницы, мягкие полные губы, аккуратное маленькое тело, изящные руки и ноги и горделивые манеры.

Как-то вечером, вскоре после прибытия в эскадрилью, Майкл учил других новичков, как играть в боку-боку. Под его руководством одна команда соорудила человеческую пирамиду у стены столовой, а другая пыталась ее разрушить, налетая с разбега и пытаясь добраться до верха. Эндрю дождался, когда игра закончилась шумной кучей-малой, а потом отвел Майкла в сторонку и сказал ему:

— Мы все понимаем, что вы свалились на нас откуда-то из-за экватора, и стараемся принимать в расчет ваше колониальное прошлое. Однако…

Их отношения с тех пор были холодными и отстраненными, они постоянно наблюдали за тем, как другой летает и стреляет.

В детстве Эндрю научился определять направление полета красных куропаток, которые летали по ветру в каких-нибудь дюймах над вереском. Майкл обрел такое же искусство, охотясь на эфиопских бекасов и песчаных куропаток, скользивших в африканском небе. Оба они сумели использовать свой опыт при стрельбе из пулеметов Виккерса с неустойчивых станков на самолетах «сопвич-пап», с ревом носясь в трех измерениях пространства.

Они наблюдали за полетами друг друга. Умение летать было особым даром. Те, кто им не обладал, погибали в первые же три недели; те, у кого он имелся, держались немного дольше. Через месяц Майкл все еще оставался в живых, и Эндрю снова заговорил с ним, в первый раз после того вечера игры в боку-боку в столовой.

— Кортни, вы сегодня летите в паре со мной. — Вот все, что он сказал.

В общем, это должно было стать вполне рутинной переменой очереди полетов. Они собирались «окрестить» двух новичков, прибывших накануне из Англии и налетавших четырнадцать часов на двоих. Эндрю называл их «фураж для „фоккеров“», им было по восемнадцать лет, они были розовощекими и горели воинственным пылом.

— Вы учились фигурам высшего пилотажа? — спросил их Эндрю.

— Да, сэр. — В один голос. — Мы оба делали «петлю».

— Сколько раз?

Оба смущенно --">