Дэвид Гилман - Бог войны

ненасытными клювами.

Солдаты швырнули братьев в деревянные клетки в самом холодном углу шерифского двора, куда не забирался даже теплый лучик солнца. Отрок почти по-звериному проскулил брату вопрос.

За многие годы Блэкстоун и его отец выработали способ общения с ущербным отпрыском с помощью простых жестов, чтобы успокаивать его и объяснять, что к чему. Куда ему идти, что делать и почему чужаки таращатся, а дети дергают его за рубаху. Местные селяне перестали издеваться над ним, как только насмешки утратили прелесть новизны, а сила отрока и виртуозное владение луком стали очевидны на ярмарках графства. Пусть его и звали деревенским дурачком, но он был их деревенским дурачком и приносил победу. Они жили в лачугах, умирали молодыми от болезней, тяжких трудов и войн, но выродок Ричард Блэкстоун, убогое дитя, наделял их чувством единственного доступного им успеха.

Притом неуклюжий отрок был отнюдь не полоумным; его взор и рассудок были остры, как наконечник бронебойной стрелы. Тот факт, что он был заточен в безмолвии, вовсе не свидетельствовал, что ум его так же убог, как речь и слух. Он неустанно наблюдал за старшим братом и учился на его наставлениях, потому-то и ходил непременно на шаг позади левого плеча Блэкстоуна.

Теперь же он сносил насмешки стражей, просовывавших свои копья сквозь решетку и загнавших его в угол, но он не мог увернуться от человека, помочившегося на него, когда он скорчился, чтобы укрыться от острых наконечников. Он видел, как Томас с искаженным от гнева лицом ухватился за решетку, ощерив зубы.

– Оставьте его в покое, ублюдки! – крикнул Блэкстоун, заработав тычок тупым концом копья.

Впрочем, издеваться над убогим было не так уж и занимательно, так что скоро стражники снова разошлись по своим постам. Поглядев на брата, смердящий мочой отрок понял и выражение страдания на его лице, и его беспомощность. Уродливая челюсть Ричарда приоткрылась в более широкой ухмылке. Все эти перипетии были ему отнюдь не в новинку. Спустив штаны, он c презрением показал тюремщикам голый зад.

Томас Блэкстоун рассмеялся.

* * *

– Ты угодил в выгребную яму, и ни я, ни его светлость почти ничего не можем поделать, чтобы спасти твою шею от петли. Суд заседает сегодня, – сказал латник лорда Марлдона сэр Гилберт Киллбер. – Ты знаешь ничуть не хуже моего, что твой братец тряс гузкой с Сарой Флоскли больше времени, чем большинство всяких прочих во всем окаянном графстве. – Сэр Гилберт остановился перед клетками. – Я здесь, чтобы оказать какое-никакое влияние, но его светлость не станет платить шерифский залог – а вернее сказать, давать взятку – за ваше освобождение, а у вас, осмелюсь предположить, вошь в кармане да блоха на аркане.

Сэр Гилберт подтянул пояс, отодвинув ножны подальше назад, и запахнул свою куртку с подкладом поплотнее, отчего ширина его плеч бросалась в глаза еще больше. Ростом воин почти не уступал Блэкстоуну, но его черты были далеко не так миловидны, как у юноши, даже не будь лицо сэра Гилберта рябым от оспы, своим видом усугубляя его устрашающую репутацию. В свои тридцать шесть лет он славился искусным владением мечом и копьем, и никто на свете не рискнул бы упрекнуть его в том, что он разговаривает с заключенными без разрешения шерифа – какового он и не спрашивал.

– Мой брат невиновен, – тряхнул головой Блэкстоун. – Он не убивал Сару Флоскли, вы и сами знаете, сэр Гилберт.

– Генри Дрейман заявил суду, что твой брат был с ним, когда он убил ее. Господи помилуй, мальчишка! Не будь так чертовски наивен. Он выдал сообщника, вот и все. Правосудие не имеет к справедливости никакого касательства, оно просто ищет кого-нибудь, виновного в преступлении. И неважно, кто это. Его светлость огорчен; нужно заканчивать южную стену, а ты тут гниешь в узилище шерифа, когда мог бы тесать камень. А есть и другие материи, тебя не касающиеся – пока. Ты пробыл здесь уже неделю, и меня оторвали от исполнения долга в другом месте. Ты доставил массу окаянных неудобств.

– Сожалею, сэр Гилберт. Я знаю, что вы собирали ренту для его светлости.

– Отсиживал задницу за столом, но не думай, что я поблагодарю тебя за освобождение меня от сего, равно как и от выслушивания всех и всяческих отговорок под солнцем, отчего это заросшие коростой пейзане вроде тебя не платят то, что должны.

– Я свободный человек, сэр Гилберт. Я сожалею, если доставил неудобства, – Блэкстоун рискнул улыбнуться. Рыцарь был знаком с --">