Конн Иггульден - Сокол Спарты

Конн Иггульден Сокол Спарты

Conn Iggulden

THE FALCON OF SPARTA

Copyright © Conn Iggulden, 2018

Перевод с английского Александра Шабрина

Серия «Железный трон. Военный исторический роман»

© Шабрин А.С., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Моему сыну Кэмерону,

посетившему Спарту

вместе со мной

В 401 году до н. э. персидский царь владел империей от Эгейского моря до северной Индии.

В его власти находилось полсотни миллионов подданных, и войско его было огромно.

И только Спарта с Афинами, действуя сообща на суше и на море, обращали его вспять.

Пролог

В Вавилоне царил зной, под которым скворцы, разевая клювы, являли наружу темные язычки. За толщей городских стен солнце неистово пылало над теми, кто работал в полях. Шествуя посередине дороги, Царь Царей поблескивал то ли от масла, то ли от пота – от чего именно, его сын сказать затруднялся. Отцова борода, тоже блестящая от позолоты, курчавилась тугими колечками – такая же неразлучная его часть, как запах роз или золотое шитье мантии, колышущейся в такт движениям.

Воздух припахивал жарким камнем и хвоей кипарисов, застывших под выцветшей синевой неба черными наконечниками. Соседние улицы были загодя очищены от своих обитателей – ни старика, ни ребенка, ни даже курицы, которая осмеливалась бы корябать землю на глазах у царевых стражников, оцепивших место прогулки своего могучего властителя. Тишина зиждилась такая, что можно было расслышать тонкий щебет птиц.

Улицу Нингал устилали пальмовые ветви, хрусткие под ногой и еще не утратившие своей зелени. Ни дуновения, ни дурные запахи не прерывали неспешных назиданий отца. Ведь речь шла ни больше ни меньше о самом существовании высочайшего дома, так что ни приближенным, ни соглядатаям не надлежало в это время даже пребывать вблизи. Повеление очистить к рассвету улицу по всей ее длине начальник стражи счел царственной причудой. Правда же состояла в том, что некоторые из слов предназначались не для сторонних ушей. О том, что этих самых ушей при дворе в избытке, царь знал досконально. Слишком уж много сатрапий^[1] и царств, больших и малых, было попрано его сандалиями. Девять десятков правителей и наместников всех мастей платили своим доносчикам за наушничанье, и тысяча царедворцев толклась локтями за свое положение при троне. Так что даже обыкновенная прогулка наедине с сыном (удовольствие, доступное любому пастуху) была нынче роскошью под стать рубинам, ценностью наравне с «лучниками» – толстыми, золотыми с изображением Дария, что гуляли по просторам его державы.

При ходьбе отрок-царевич то и дело бросал на своего отца взгляды, полные преданности и немого обожания. Он силился походить на царя в том числе и походкой, но, чтобы не отставать, ему требовалось то и дело прибавлять по полшага, и выходили какие-то несуразные подскоки. Дарий, казалось, этого не замечает, но сын-то знал, что от отца не ускользают никакие мелочи. Секрет долгого правления Дария состоял в его мудрости. Если бы мальчика спросили, он бы с жаром воскликнул, что его отец не ошибается никогда и ни в чем.

В дни, когда вершились суды, Дарий восседал над своими самыми могущественными сатрапами; над военачальниками, чьи рати исчислялись десятками тысяч; над правителями стран дальних, как луна, и изобилующих несметными богатствами. Царь отстраненно слушал, временами поглаживая бороду, и на руках его оставались следы от позолоты. Иногда он рассеянно пробовал от виноградной грозди в золотой чаше, которую держал подле него коленопреклоненный раб. За всей этой мнимой неспешностью Дарий прозревал суть и выносил суждение уже тогда, когда его советники еще лишь спорили и взвешивали доводы. Артаксеркс мечтал уподобиться в этом отцу, а потому слушал и постигал, усердно постигал и прилежно слушал.

Город был тих настолько, насколько это способны обеспечить тысячи стражников, приткнувших клинки к шеям возможных нарушителей. Царевы военачальники понимали, что при любом ослушании венценосный гнев падет на них, а потому отец и сын шли так, словно были --">