Даниил Лукич Мордовцев - Лжедимитрий (Исторический роман из Смутного времени)

Текст печатается по изданиям: Мордовцев Д. Л. Москва слезам не верит. М.: Моск, раб., 1993; Мордовцев Д. Л. Державный плотник. М.: Сов. Россия, 1990

Подготовка текста, послесловие и примечания Ю. Н. Сенчурова

Серия основана в 1991 г.

Ответственный редактор серии В. А. Серганова

Генеалогические древа и годы княжений и царствований на форзаце даются по «Иллюстрированной хронологии истории Российского государства в портретах» (Спб., 1909)

Мордовцев Д. Л. Лжедимитрий: Романы/ Подготовка текста, послесл. и примем. Ю. Н. Сенчурова. — М.: Современник, 1994.—400 с. — (Государи Руси Великой).

© Ю. Н. Сенчуров, подготовка текста, послесловие, примечания, 1990, 1993

© Б. Н. Чупрыгин, оформление, 1994.

1. ГРИШКА ОТРЕПЬЕВ НА ДОНУ

Тихая, теплая весенняя ночь окутывает обрывистый берег Дона и далекое, ровное Задонье. Словно бессонные очи, смотрят с темного неба группы созвездий — Кассиопея, Возница — с яркоглазою Капеллою, с трепетно блестящим Альдебараном и Плеядами, отражаясь в темном зеркале спящего, тихого Дона Ивановича. Спит и желтопесчаная отмель-коса, недавно вынырнувшая из-под вешнего разлива вод и просохшая под жаркими лучами неугомонного южного солнца.

Тихо, беззвучно кругом. Лишь иногда, как бы сквозь сон, жалобно пропищит береговой куличок, оберегая как зеницу ока свое песчаное гнездышко с пестрыми крохотными яичками — будущими детками своими, куличатками.

— Славен город Черкасской! Слушай! — раздается в сонной тиши.

— Славен Асавул-город! — отвечает возглас в стороне.

— Славен город Раздоры! — вторит третий.

— Славен Рай-Айдар-город! — этот уже еле доносится откуда-то издалека.

И снова тихо, сонно… Что это за голоса, в ночной тиши славящие Черкасск, Асавул-город, Раздоры, Рай-Айдар-город? И кто оспаривает славу этих городов?

Ночь не отвечает… А бессонные очи-звезды мерцают по-прежнему. По-прежнему куличок от времени до времени пропискивает спросонья свою маленькую жалобу — он и во сне, бедненький, видит своих ворогов лютых, ворон да коршунов, что ищут похитить и расклевать его сокровище, крохотные яичушки.

Медленно двигаются бессонные очи-звезды по темному небу. Медленно идет ночь задумчивая. Медленно катится тихий, сонный Дон Иванович…

— Ночь-то какая благодатная, Господи Боже! Очи твои всевидящи, сый Вседержителю, с умилением и любовию взирают на сие дело рук Твоих, Боже Всесильный… Да, давно я таких ночей не видывал, когда, внимая дыханию Бога в сем тихом плескании воды, в сем благом веянии духа Божия над землею, плакать хочется слезою молитвенною.

— Так-так, чоловиче Божий: се така ничь, що зараз дивчина чернобрива згадуеться, як ото вона выходить до тебе у вишневый садочек, ниженьки свои тоби у шапку ховае, а само, мале, до тебе, козака, тулиться — пригортаеться, мов та хмелиночка до явора… так-так… А хиба у вас у Москви не таки ничи?

— Нет, не такие. Холодно там у нас, хмуро, забели ночные… Нерадостно.

— Так-так… У Москви и солнце холодне и небо понуре… А довго ж таки, чоловиче Божий, ты був у того патриархи, у Иова?

— Долго-таки. Возлюбил я книжное дело паче всего мира — прилепилось к нему сердце мое, аки к служению самому Господу. А меня за сие книгочие велие в чернокнижии оговорили.

— Ах вони гаспидови дити!

Темными пятнами вырисовываются в темени ночи две конные фигуры. Это они разговаривают. Слышится мерное туканье копыт о сухую землю.

— Ото дурный москаль! Сам бач соби царем татарина обрав… От дурный.

— А то дурно от дьявола — Божим попущением.

— Та воно не без того… Залив вам чертяка сала за шкуру.

— Бог милостив — разделаемся с Борисом… Лишь бы донские казаки нашу сторону взяли.

— Возьмут! Подончики возьмут. Вони хоч за черта так встануть… абы москалив пошарпати.

— Дай Бог.

В ночном воздухе опять пронесся окрик:

— Славен город Черкасской! Слушай!

— Славен город Асавул-город!

Всадники остановились, один из них сказал:

— Та се же вони, подончики… тут у их, мабуть… становище.

— А почто они оклики делают?

— Та, мабуть, орды ждут.

— А как они по нас стрелять учнут?

— Ни, --">