Александр Ильич Антонов - Великий государь

Великий государь

Глава первая Опала

Они стояли друг против друга как бойцы, готовые сойтись в рукопашном бою. Да силы были неравными. Царь Борис Годунов, усохший за последние три года, во всём уступал богатырской стати первого боярина России, князя Фёдора Романова. Князь-боярин стоял перед государем, возвышаясь над ним почти на голову. Широкие плечи развёрнуты, грудь полна мощи, а руки, которые он упирал в бока, таили бойцовскую силу. И атласный пояс под руками, затянутый по бёдрам, тоже был из тех, что повязывают бойцы перед схваткой.

Глядел Фёдор Никитич на Бориса Фёдоровича гордым и независимым взглядом тёмно-серых глаз, и голова его была высоко вскинута, отчего высокий лоб с крутыми надбровьями казался ещё выше. И стоило Фёдору сделать одно движение руками, схватить Бориса за грудь, он легко был бы распластан на мраморных плитах малого тронного зала, где случилось сойтись государю Борису Годунову и боярину Фёдору Романову, в прежние юношеские годы неразлучным друзьям.

Ан не дано было сойтись князю с царём в честном бою, потому как в сей час Борис не хотел этого боя, да и сила была в руках у него большая, чем у Фёдора. И царю нужно было лишь сделать лёгкий жест рукой, как два могучих царских рынды-телохранителя схватили бы князя и скрутили ему руки.

И сошлись они в середине малого тронного зала только потому, что царь Борис в присутствии множества вельмож, кои стояли за его спиной, был намерен обвинить боярина Фёдора Романова в измене и покушении на его жизнь. И с этой целью он собрал в свой дворец многих именитых думных бояр, князей, думных дьяков и архиереев, толпившихся в глубоком молчании и ожидавших развязки этого поединка.

Впереди толпы стояли бояре-князья Шуйские, Василий и Дмитрий, именитый боярин князь Фёдор Мстиславский, царский дядя боярин Семён Годунов и думный дьяк Василий Щелкалов. А за их спиной, стараясь быть незамеченным, стоял ключник боярина Александра Романова, брата Фёдора, Бартенев второй, главный свидетель обвинения.

Несколько дней назад чёрные слуги Разбойного приказа, который возглавлял боярин Семён Годунов, по навету Бартенева налетели на московские палаты князей Романовых в Китай-городе на Варварке, учинили обыск и нашли мешок кореньев — отравное зелье — в каморе у князя Александра и по приказу Семёна Годунова арестовали весь род Никитичей от мала до велика. В те же дни, как началось следствие, по всей Москве были схвачены все, кто по родству и свойству был близок к дому Романовых. Арестовали князей Салтыковых, Сицких, Черкасских, Шереметевых. Все они теперь сидели в кремлёвских тюрьмах и казематах, которые восстановил Борис Годунов после смерти милосердного царя Фёдора.

Царь Борис Годунов не спешил выносить приговор Фёдору Романову и его брату Александру. Он знал, что за него это сделают суд и Боярская дума, а все утвердят архиереи и патриарх. Но царю не терпелось унизить Фёдора Романова. Он жаждал увидеть, как спадёт с лица недруга гордыня, как тот слёзно будет молить о пощаде, о милосердии. «Да не дождёшься ты моего милосердия. Многажды был тобою уязвлён, теперь получи долг сполна», — подумал царь Борис и спросил Фёдора:

— Зачем вы, Романовы, искали моей смерти? Зачем посягали на жизнь царя и помазанника Божия?!

— Господь Бог свидетель, мы не искали тебе порухи, государь, — ответил Фёдор.

— Как же не искали? Вон твой слуга, коего ты отдал брату, скажет, как было дело. — И царь повернулся к своему дяде. — Дядюшка Семён, спроси у Бартенева, чьей волей он привёз из костромской вотчины отравное зелье, какого злого умысла для прятали коренья?

Бартенев не стал дожидаться, когда его переспросит об этом же боярин Семён, а вышел вперёд и ответил царю:

— Государь-батюшка, дал мне наказ ехать в костромскую вотчину князь Александр Никитич и говорил: воля моя и брата Фёдора Никитича привезти тебе из села Домнино коренья. И я привёз, а какие они — не ведал, потому как в мешке покоились.

Тут сказал своё слово боярин Семён Годунов:

— Ты говори всё изначально. Как ты попал на подворье Романовых?

— Они искали верного человека. Я им и показался. Да обмишулились, потому как я, раб Божий, верный слуга государя-батюшки...

Князь Фёдор не слушал. Он знал, что всё сказанное Бартеневым измышление и навет. Он знал также, что «проныр лукавый», как в душе называл Фёдор Бориса Годунова, пытался перехитрить себя. --">