Георгий Мокеевич Марков - Тростинка на ветру

увлеченно засмеялся, довольный своей придумкой.

Терпеливо дождавшись, когда Варя окончательно усядется на проношенном до дыр сиденье грузовика, шофер вытащил из бокового кармана выцветшей гимнастерки пачку сигарет, всерьез предложил:

— Ну, что, подымим, чё ли?

— Что вы, Прохор Федосеич? Некурящая я. — Варя замахала руками и чуть подалась в угол кабины.

— Не обучилась или не по нраву? Сейчас вон в городе все девчонки дымокурят. Пуще парней. Прям страм смотреть, скажу тебе.

— Ну так то в городе. Я ж деревенская…

— Они и деревенские кое в чем теперь почище городских. Тех хоть насчет учения приневоливают. На заводах как? Хочешь иметь заработок, жилье хорошее — бейся за разряд. И заводу выгода и тебе. Раз разряд, то и качество. Нонче крепко за это спрашивают. Ну и платят хорошо, не по-сиротски… А деревенские-то наши только и знают под гармошку землю пятками толочь.

— Уж так уж и землю толочь! А кто за скотом ходит, кто по домашности все справляет?.. Больно строго рассуждаете, дядечка Прохор Федосеич, — не согласилась Варя.

— Женщин не хулю. Про девок мы заговорили. Ты говоришь, кто за скотом ходит, кто по домашности все справляет? Старухи! Вот кто! И еще те, у кого года к той черте подходят. Нет, девка, не заступайся. У меня у самого две внучки — две невесты. А на ферму жена с дочерью бегают…

— Многие сейчас из молодежи на селе стали оставаться. Вот у нас в «Партизане» второй год выпускники школы на фермы уходят работать, — не уступала Варя.

— Уходить-то уходят, а вот сколько при скоте осталось?! Поначалу в газетах и по радио потрезвонят на всю область, а то и до Москвы дозвонятся. «Идем по собственному сознанию и добровольно», а на поверку глядь, там опять же одни старики и старухи.

— Случается, конечно, бывает и так. А все ж, — слегка уступила Варя и неодобрительно покосилась на шофера: «Ну ворчун! Дай вот таким грызунам волю, они современную молодежь с костями съедят».

— Нет, детушка, много непорядков. Не спорь! Ты чё? Ты еще маковка зеленая. А вот я старый пень. Помню, как было. Кулак почему справно жил? Или середний крестьянин? Люди были, детушка! Хозяин на обухе спал, чтоб зорю не проспать, поднять работников пораньше. А теперь? Встанут после коров, собьются возле правления и ждут-пождут, когда им Прохор Федосеич грузовик подгонит… Да везешь их, а они в кабину стучат, чтоб не тряско вез. Видишь ли, песенный стих обуял. Ревут на все ноля, будто, прости господи, не на работу едут, а свадьбу справляют…

«Сбегу я от него, ей-богу, сбегу! Контрик прямо какой-то! Все ему не так, все не этак. Про кулаков вспомнил! А что в «Истории партии» говорится?.. Самые лютые, самые озверелые эксплуататоры бедняцкого крестьянства. Вот сейчас доедем до Лоскутовки, скажу, что раздумала сегодня на станцию ехать, у тетки денек-другой погостюю. Пусть себе других попутчиков, старый пень, ищет», — решила Варя.

Ворча мотором и поскрипывая рессорами на крутом, разбитом в дожди, с вывороченными кусками битума подъеме, грузовик выкатился из лесистого лога, и перед Варей открылась даль неохватная, безбрежье пшеничной пашни и приречных лугов. От горизонта до горизонта зеленым огнем полыхала земля. Варя от такой рьяной зелени даже зажмурилась на миг. Завел под мохнатые брови свои глаза и шофер. Ни на одну секунду не терял он настороженности и, случалось, смотрел навстречу солнцу упрямо, не сгибая головы, а тут не выдержал такого горючего кипения зелени, наклонился.

Варя с минуту сидела с закрытыми глазами, а когда открыла их, грузовик плавно катился по асфальту, серой лентой рассекавшему это зеленое-презеленое царство.

«Пустыня Сахара, наверное, такая же пустынная и безлюдная, только вместо зелени желтизна песков», — подумала Варя, припоминая сочинение какого-то европейского путешественника, читанное еще в пятом классе.

Но насчет безлюдия в степи Варя ошиблась, взора не хватало ей, чтоб приметить сразу все подробности, которые существовали здесь на фоне слитности земли и неба.

Когда она, слегка изогнувшись, попыталась всмотреться в просторы, она увидела слева от себя самолет, который скользил в голубизне неба, пронизанной солнечными лучами. Он шел низко над землей, и казалось, что самолет то прикасается к полю, то, подпрыгивая, зависает на одном месте, как у стрекозы дрожат его крылья.

«Подкормка зерновых», — догадалась Варя. Она хотела обратить внимание шофера на самолет, сказать ему: вот --">