Александр Леонидович Струев - Царство. 1955–1957

Александр Струев Царство

При создании романа автор опирался на воспоминания Н.С. Хрущева, Л.М. Кагановича, А.И. Микояна, книги Светланы Аллилуевой, Уильяма Таубмана, Юн Чжан и Джона Холлидея, на документальные издания «Международного фонда «Демократия»» (Фонд Александра Яковлева), на сборник документов «Политбюро и дело Берия», на изданные в серии «Архивы Кремля» «Президиум ЦК КПСС. 1954–1964 гг. Черновые протокольные записи заседаний» под общей редакцией академика А.А. Фрусенко, на его работы и архивные материалы, и, безусловно, на личные воспоминания.

2 января 1955 года, воскресенье

Новогодние праздники самые долгожданные. Кто не любит Новый год? Вряд ли отыщется такой. Площади столицы украсили нарядные елки, кое-где зажгли разноцветные фонари. Настроение отличное, даже дышится в Новый год по-иному, легко и непринужденно.

Хрущевы всей семьей отправились в Парк Горького, папа давно обещал свозить детей на большой каток, купить цветных петушков-сосалок, покатать на каруселях.

— Пап, мы с горы поедем? — спросил маленький Илюша.

— Обязательно! — пообещал отец.

Ох, и крутые горы в парке отдыха! Неимоверно быстрые, на самый берег Москвы-реки санки выносит! Главное — ненароком шею не свернуть, а катается здесь пол-Москвы. Оседлаешь саночки и мчишь стремглав: «О-го-го-го-го!» Нина Петровна с девочками три раза с хохотом вниз скатилась. Напроказничались, так уж напроказничались!

Народу в парке — видимо-невидимо! Снег мягкий, податливый. Всякий, кому не лень, может сделаться скульптором. Тут и там детвора и взрослые катают снеговиков. Теперь они стоят повсюду: на центральной площади, на аллеях, вдоль набережной, даже у центральных ворот, где крутится веселая карусель, помигивающая разноцветной иллюминацией, выстроилась армия забавных снежных фигур. Сколько их здесь? Пятьсот, тысяча? Повсюду снеговики и снежные бабы: высокие и поменьше, толстенные, в три обхвата, и худышки — добродушные, улыбчивые, новогодние! А какая нарядная елка при входе! Никита Сергеевич с детишками слепил целую семью снеговиков: маму, папу и сыночка.

Два часа, без передышки, под лирические песни репродукторов хрущевские дети носились на коньках. Илюшу поставили на салазки, и папа, как лошадка, с громким криком возил его по ледяному полю, пытаясь догнать шуструю Иришку или угнаться за быстроходным Сергеем. Одним словом, накатались, накричались, нагулялись! Еле увели разгоряченную компанию домой. Нина Петровна нервничала: как бы Илюша простуду не подхватил. Вернулись домой уставшие, но такие счастливые! Приятная истома растекалась по телу, ноги гудели. Нина Петровна с Иришей устроились на диване перед телевизором, усовершенствованная модель которого, с увеличенным вдвое экраном, была установлена в гостиной.

— Научились телевизоры делать! — радовался Никита Сергеевич. Он прилег рядом, пытаясь смотреть передачу, но сон сморил — отец со свистом похрапывал.

В кабинете зазвонил телефон.

— Будь ты неладен! — вздрогнул первый секретарь и неуклюже поспешил в соседнюю комнату.

— Хрущев! — рявкнул он в трубку.

— Извините, что беспокою, это Серов.

— Чего тебе?

— Хочу о Василии Сталине доложить.

Никита Сергеевич понял, что ничего хорошего не услышит.

— Тут такое дело, не хочу вас расстраивать…

— Да говори, в самом деле!

— Василий четвертый день в загуле, — доложил председатель КГБ.

— Он в Барвихе?

— Да, в санатории «Барвиха». К нему друзья понаехали, спортсмены и бывшие сослуживцы, потом грузины какие-то появились. Пьют, медицинский персонал посылают. Вчера пьяной гурьбой гуляли, отдыхающих перепугали, на катке гвалт устроили, мат-перемат!

— Никто безобразие пресечь не может?! Главврач в санатории на что?!

— Пытались, а он в ответ: я — сын Сталина!

— Сын Сталина… — протянул Хрущев.

— В даче сидят, пируют. Девушек привезли, — докладывал генерал. — На ночь оставили, одна под утро сбежала, плачет, еле, говорит, вырвалась. Изнасиловали ее.

— Кто, Васька?! — вскипел Хрущев.

— Точно не скажу, мы без вашей команды не вмешиваемся.

— Так вмешайтесь, мать вашу! — не удержался Никита Сергеевич. Хорошо, разговаривал при закрытых дверях, дети брани не слышали.

— Есть! — отрапортовал Серов. — По этому поводу мне уже Молотов звонил.

— А этому что надо?

— Требует Василия немедленно в тюрьму.

— Пронюхал, шакал!

--">