Владимир Кириллович Малик - Князь Кий

Владимир Кириллович Малик Князь Кий

И были три брата: один по имени Кий, другой — Щек и третий — Хорев, а сестра их — Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорев на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоревицей. И построили город в честь старшего своего брата, и назвали его Киев. Был вокруг города лес и бор велик, и ловили там зверей, а были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.

«Повесть временных лет»

(роман)

Братья

Четыре всадника в белых полотняных рубашках, держа в руках короткие копья, выскочили из густой зеленой рощи и помчались наперерез табуну сайгаков, что узкой звериной тропинкой поднимались после водопоя на крутой берег. Перепуганные животные на какое-то мгновение замерли. Куда убегать? Потом табун разделился. Задние прыгнули в воду и поплыли к противоположному берегу, а передние, как желтые вихри, помчались в степь. Но еще быстрее просвистели в воздухе острые копья. И каждый из них нашел свою жертву! Четыре сайгака упали на мягкую траву, забились в предсмертных судорогах. Истошный вскрик рассек полуденную тишину.

Один из всадников, старик, с длинным седым чубом, спрыгнул с коня, вытащил из кожаных ножен нож с широким лезвием.

— Не теряйте времени, отроки! Перережьте жилы — выпустите лишнюю кровь, чтобы не испортила мяса! Но смотрите — не повредите шкуры!

Отроки, двое из которых имели уже молодые рыжеватые бородки, тоже выхватили ножи, и каждый ринулся к своей добыче. Ловкий взмах — и из перерезанных шей струйками забила ярко-красная кровь. Ловцы вытерли о траву ножи, разделали добычу вместе. Старик стал ногой на сайгака, поднял вверх тяжелые узловатые руки. Седая грива длинных волос развевалась под дуновением легкого ветерка. Из-под корявых, тоже седых, бровей, которые резко выделялись на загоревшем морщинистом лбу, в небо глянули по-молодецки ясные глаза.

— О ясноликий Хоросе-Свитовите^[1], и ты, грозный Перуне, вы слышите меня?… Это старейшина рода русов, что из племени полян, богобоязный Тур, обращается к вам… Благодарю вас, боги, за то, что вложили в мои руки силу, а в глаза — дальнозоркость! А еще благодарю за то, что наслали под мое копье и под копья моих сыновей, — Кия, Щека и Хорева — желанную добычу! Часть ее по праву принадлежит вам, боги, и вы получите требу^[2], как только мы прибудем домой…

Тур еще раз проникновенно глянул на синее безоблачное небо, где ослепительно сияло солнце, и велел сыновьям собираться в обратную дорогу.

Братья переглянулись между собой, и вперед выступил Кий.

— Отче, добыча наша большая… Боги помогли нам, и мы, преисполненные гордостью, можем возвращаться назад. По-видимому, ни один ловец из нашего рода не сможет сегодня похвастаться таким успехом… Но, отче, не только по мясо и шкуры вышли мы в степь! Если б только из-за этого, то не надо было бы причинять себе столько хлопот. Имеем дома, хвала богам, и коней, и скот, и свиней, и овец, и разной птицы, достаточно! Забили бы овцу или быка — да и имели бы мясо… Нам хочется еще поскакать по степи, погонять зверье, пострелять из луков и размять застоявшихся скакунов. А на заутренне мы вернулись бы домой, отче. Позволь!..

— Позволь, отче, — повторили Щек и Хорев.

Старый Тур пристально глянул на сыновей. Теплая волна хлюпнула в сердце. Они стояли послушно, ожидая его ответа. Три красавца — будто три крепких молодых дубка! Такие похожие — и такие неодинаковые!.. Вот о десну^[3] стоит Кий^[4] — самый старший, надежда и гордость старейшины и всего рода. Как он похож на него, на отца своего! Высокий, статный, широкоплечий, загоревшее румяное лицо.

Откровенный взгляд голубых, как небо, глаз, всегда теплых и ласковых, и в гневе неколебимых и твердых, словно кремень. Над высоким чистым челом — тяжелая грива русых волос… Среди руссов почти все русые и светлоглазые. Недаром же говорят, что по-ромейски слово русс или росс означает красный, рыжий, светлый. Может, потому так и наша светловода Рось прозвана? И род наш — русь!.. Да нет у кого нет такого роскошного чуба, как у Кия. Это уже от покойной матери — Билыци. Белочки, как называл он когда-то ласково свою покойную жену… Сколько же это Кию лет? Вероятно, двадцать еще и один!. Уже немало! Женить парня пора. Но все не выберет --">