Саша Ангел - Изнанка капли

идет по коридору, представляющему собой прямую с бесчисленным количеством ответвлений, проверяя каждую из дверей, оканчивающуюся точкой.

1

Жирная, маслянистая земля, поросшая зеленой травой, из которой тянутся едва заметные нити, движущиеся вверх и сталкивающиеся в одной точке. Немного погодя из этих частиц образуется человек, слой за слоем, начиная от нервов, костей и внутренних органов и заканчивая кожей и волосами.

Только что созданный человек невидимой силой подхватывается и взлетает вверх, словно брошенный как безжизненная кукла. Он также смешно и неестественно дергается во время своего недолгого полета.

В воздухе парит небольшая платформа, на которой ничего нет и поверхность которой перпендикулярна земле, с которой оторвался человек. Он на полной скорости влетает в платформу и разбивается о поверхность.

Его плоть, все сложнейшее переплетение органических тканей разрушается, превращаясь в такой же поток частиц, летящий вниз, на землю, пышущую зеленью.

Все пространство здесь наполнено только этим – взлетающими потоками человеческих тел и дождем из их останков.

2

Плато, основание которого состоит из ногтевой пластины. Лезвия ходят где-то вдали и разрезают со скрежещущим звуком.

Звук приближается, непонятно, куда бежать, ведь скрежет раздается со всех сторон и лезвие, судя по всему, все больше сужает пространство свободы.

Впечатываюсь белым пятнышком в пластину, в надежде, что меня не заденет.

Звук оглушает, становится невыносимым.

Лезвия сходятся в одной точке.

3

Ванная, наполненная до краев.

Человеческое существо, которое я когда-то любил, выплескивается через край на пол.

Сижу там же, весь промокший, все еще не знающий, что предпринять.

Нужно либо уйти, либо броситься в пенящийся ужас в метре от меня.

Пузырьки глаз лопаются, не отводя от меня взгляда.

Я принял решение.

Переход

Тонкая, прозрачная как воздух пленка. Идеальная во всех отношениях, кроме одного – точки на ней. Совсем маленькой, но яркой – такого густого черного цвета, что она не может быть незамеченной.

За пленкой люди, предметы, природа – целый мир, движущийся в разных направлениях, несущийся то прочь от этой преграды, то прямо на нее, но так и не способный сделать ни того, ни другого.

Часть мира, пытающаяся нагнать пленку, хочет проникнуть за ее с виду хрупкую грань и взглянуть на себя со стороны. Другая же половина страшится этого и в своем побеге отчаянно отрицает само ее существование.

Но все это не имеет значения перед тем фактом, что от черной точки не уйти никому и ничему.

Под действием ее силы предметы расплываются, искажаясь в ней, и в итоге распадаются на едва заметные частички. С людьми происходит тоже самое, что и с природой: в отношении всего эта точка действует одинаково.

Исключений нет.

Старые глаза

Глазные яблоки. Неподвижные. Размер зрачков не увеличивается, не уменьшается.

Глаза смотрят в одну точку. Не отрываясь. Влажная поверхность глаза незаметно для наблюдателя испаряется. Чувствуется напряжение, начинают лопаться первые капиллярные сосуды, придавая глазам все более уставшее и изможденное выражение. Вокруг глаз все темнеет, все, что было для них фоном, тускнеет и исчезает, превратившись в темный занавес, на котором одинокие и раньше времени постаревшие глаза остаются единственными точками, отличающимися от однотонного окружения.

Новые и новые капилляры лопаются, наполняя глаза кровью. Зрачки также изменяются, чернеют.

Цвет фона и цвет зрачков теперь одинаков, как будто зрачки – это и есть часть темного фона, что прорвалась внутрь глаз. Кровь уже заслонила белки, полностью скрыв их.

Радужка, прежде нетронутая, сужается до тонкой полоски, опоясывающей резко увеличившиеся зрачки. Темнота сгустилась еще сильнее, скрыв красные, отсмотревшие свое глаза.

Подсчет

Пять с этой стороны, шесть с другой, сделаю еще пару раз, а потом сравняю.

Сейчас глубокая ночь, и я подвожу итог дня.

Не помню ничего особенно интересного из того, что случилось сегодня. Сидел взаперти и смотрел в окно. Было еще что-то, но это мелочи.

Я стучу пальцами одной руки друг по другу. Большими по указательным. Весь мой день сопровождается этим ритуалом. Не могу найти себе места, если долго не уравниваю количество таких щелчков на одной руке с другой.

Какая же все это чушь – все, что я делаю. Эти встречи, разговоры – только щелчки, попытка привести все к --">