Сергей Кузнецов - Семь лепестков

но на самом деле – брехня. Мне такие не попадались.

– Да ну, старик, – сказал Поручик, – ты же сам мне рассказывал, как Смирнов тебе «Rolex» подарил на ровном месте.

– Как же, на ровном месте, – усмехнулся Леня.

– Так это же был не подарок, – ответил Андрей, – это было вложение. Инвестиция, так сказать. Подразумевалось, что взяв эти часы, я буду ему должен. Так, собственно, и получилось.

Антон снова сделал музыку громче. Внезапно он почувствовал себя ди-джеем, у которого вместо одной из вертушек были живые люди. Он мог выключить их совсем или сделать чуть тише – всего чуть-чуть повернув колесико.

«Видеоклип, – подумал он, наблюдая, как Поручик разливает „абсолют“ по рюмкам, – единственный в мире видеоклип из жизни русских коммерсантов под Re: Evolution. Это очень круто. Снять и продать на MTV».

Внезапно ему показалось, что до него дошел сокровенный смысл происходящего. Какой-то частью сознания он понимал, что это всего лишь новое звено в длинной цепи иллюзий, и, вероятно, это ощущение вызвано третьим с утра косяком. Но чувство понимания было столь сильным и приятным, что отказываться от него не хотелось. Все приобрело смысл: все события последнего месяца его жизни стягивались к сегодняшнему вечеру.

Еще три недели назад он работал официантом в ресторане «Санта-Фе» – на верхнем этаже модного клуба «Гиппопотам». Это была хорошая работа, через день на третий, и начальство ценило его за отсутствие привычки пить на работе. Секрет был прост: Антон и вне работы относился к алкоголю абсолютно равнодушно. В его жизни хватало веществ поинтереснее.

Именно этим веществам он и был обязан тем, что в один прекрасный летний день очутился на улице. В дымно-пьяный вечер, он, как всегда слегка раскуренный, разговорился с клиентом, казавшимся типичным героем анекдота в том самом фольклорном малиновом пиджаке и с настоящей золотой цепью в палец толщиной. Собеседник, которого по всем правилам должны были звать Вованом, но звали почему-то Юриком, похвалялся своими способностями к употреблению горячительных напитков, а Антон пытался обратить его в свою веру.

– Да херня твоя водка, – добродушно говорил он, – только организм гробить. И доблести в этом никакой нет.

– А в чем она, бля, есть, доблесть твоя? – спросил Юрик.

– Да уж в калипсоле и то больше.

– В чем?

– В кетамине. Знаешь, такой… в ампулах. У первой аптеки продают.

– Так его что, пить?

– Зачем пить? – удивился Антон, – в мышцу колоть.

Эта идея – заменить алкоголь калипсолом – возникла после одной истории c кем-то из друзей Антона. Не то к Никите, не то к Саше пристал однажды отец: типа знаю я, что вы с друзьями наркотики употребляете, мол, и мне хотелось бы попробовать. Никита (или, соответственно, Саша) вкатил ему два куба гидео-рихтеровского калипсола и отправил его в жесткий полуторачасовой трип, а сам с интересом естествоиспытателя сел ждать последствий. Очнувшийся отец некоторое время лежал молча, а потом произнес:

– Это очень хорошая вещь. Правильная.

С тех пор венгерский пузырек с зеленой крышечкой всегда стоял у отца в баре – между постоянно обновляемой бутылкой водки и неизменной бутылкой виски Black Label.

Юрик, однако, оказался не столь продвинутым – и вместо того, чтобы отправиться с пацанами к первой аптеке, пошел прямо к владельцам ресторана, визжа, что их бармен только что пытался толкнуть ему героин. Попытки Антона объясниться, взывая к разуму собеседника («во-первых, у меня ничего с собой нет, во-вторых героин вообще говно, и в-главных, его же колют по вене, а я тебе что говорил? Я говорил „в мышцу“!») потерпели неудачу. Наутро он оказался безработным, хотя и не безденежным: по счастливому стечению обстоятельств зарплату ему выдали накануне. Сто долларов он заплатил за месяц вперед за квартиру, а на остаток купил у Валеры травы – чтобы не было проблем со всем остальным.

Антон опять уменьшил громкость – и в уши сразу ворвалась музыка из большого аудиоцентра, стоявшего где-то в углу комнаты. Песни Антон не знал, но похоже было на столетней давности диско… тех времен, когда он еще толком и не родился.

Поручик танцевал с Лерой, раскрасневшейся от водки и, видимо, напрочь забывшей о своих феминистких идеях, которые она так горячо отстаивала вчера. Все остальные галдели что-то свое, уже не слушая друг друга. Только Женя по-прежнему задумчиво стояла в стороне.

– У тебя отличный дом! – крикнула Лера Белову.

– Скажи спасибо Альперовичу! --">