Сергей Кузнецов - Семь лепестков

историю, Антон подумал, что существует множество способов пустить под откос свою жизнь – и Алена сумела обойтись без тех сильнодействующих средств, избегать которых с каждым месяцем становилось все труднее. В Москве пушеры меняли ассортимент наркотиков, все чаще и чаще предлагая героин пришедшим за гашишом, в то время как глянцевые журналы вовсю писали о новой психоделической революции. Просматривая присланный Олегом апрельский номер «ОМа», Горский понимал, что для него эта революция уже закончилась. Роман с наркотиками подошел к концу. Как и предупреждал Кен Кизи, кислотный тест должен быть сдан. Все чаще Горский понимал, что психоделики создают свою собственную реальность, и к той, в которой обитают люди, она имеет отдаленное и непонятное отношение. Пожалуй, это было главное, что он понял из истории с психоделическим расследованием, проведенным Антоном.

Впрочем, были и другие побочные следствия. Подписывая чек на операцию, Горский по старой памяти возздал хвалу Джа – и потому воспоминания об истории семи лепестков иногда посещали его. Когда он вечером шел по ярко освещенной Маркет или Мэйн, радость движения напоминала ему о том, чего он был лишен и что смог себе вернуть. В один из таких наполненных воспоминаниями дней он и услышал окончание истории, некогда рассказанной Олегом.

Спустя много лет жена шестидесятника, чьи родители когда-то выкурили гроб Пушкина, уезжала из России. Уже много лет они с мужем жили в Америке, но смерть свекрови заставила ее вернуться в Москву, чтобы разобраться с квартирой и прочим имуществом. На вылете в Шереметьево ее багаж придирчиво осмотрели и, среди вещей покойной свекрови, обнаружили шкатулку. Ключ был утерян, но несмотря на протесты наследницы – довольно энергичной еврейской дамы – шкатулку вскрыли и нашли там пакет с изрядно выцветшей, но не потерявшей своих свойств марихуаной. Впрочем, времена уже были либеральные и потому веский довод, что только идиот повезет в Нью-Йорк траву, которую можно легко купить по ту сторону Централ-парка, оказал неожиданное воздействие. Таможенники поверили и отпустили наследницу, конфисковав траву, которую ее свекровь побоялась уничтожить много лет назад. Вероятно, она опасалась, что на этот раз это будет прах Гоголя.

Обладателем подобного ларца чувствовал себя и Горский. Его воспоминания были памятью о временах не столь далеких, как шестидесятые, но столь же безвозвратно прошедших. Они были трогательны и бесполезны, словно никем не выкуренная трава, чудом сохранившаяся в шкатулке, или цветик-семицветик, засушенный на память между страниц книги.

2000-2001

Беэр-шева – Москва – Пало Альто

--">