Юрий Вильямович Козлов - Изобретение велосипеда

Юрий Вильямович Козлов Изобретение велосипеда Повесть

Часть I

1

Снег в этом году держался до середины апреля, а когда он наконец растаял, образовалась такая грязь, что всем было бы впору превратиться в ангелов и летать по небу. С Ладоги в Неву пошёл лёд, ему было тесно в реке, и льдины наскакивали друг на друга, переворачивались, бились о сваи мостов. Почти неделю Нева хрустела и царапала набережные. Потом ледоход кончился, и появилось солнце. Вместе с травой начали зеленеть старые памятники. Они на время теряли своё величие и солидность. Екатерина Вторая в садике на Невском напоминала горничную в зелёном чепце, а полководцы Кутузов и Барклай де Толли стояли около Казанского собора, словно стрелки Робин Гуда на опушке леса.

Дни удлинялись. Женщины отмывали окна от зимней копоти. Закатное солнце плавило чистые стёкла в рамах и бабушки, гуляющие с внучатами, говорили, что в этих домах с вечерними пылающими стёклами живут волшебники. К ночи дома на улицах темнели, а воздух ещё долго оставался голубым и прозрачным, что означало приближение белых ночей. По утрам над городом качались серые тучи, приплывшие с Финского залива.

Десятиклассник Гектор Садофьев просыпался в восемь часов от звона будильника. Он лежал в кровати и смотрел, как зелёным парусом надувается на окне занавеска. Он вставал, отодвигал занавеску и видел, как шевелится внизу серенький Невский, как роняют искры троллейбусы, как в окнах дома напротив тоже отодвигаются занавески, а над крышами летят чайки. Чайки летели прочь от Невы, в сторону мясокомбината, куда по утрам привозили свежую рыбу. Гектор с грустью думал, что ленинградские чайки выродились, забыли про океаны, про волны до неба, про косяки живых рыб, ленивое кружение над мясокомбинатом и ожидание рыбьих отходов — вот что стало для них главным.

Старинные часы в прихожей били восемь. Они всегда отставали на несколько минут от будильника. Били часы глухо и таинственно, словно шёпотом напоминали, что пора ехать на дуэль или закладывать тройку и мчаться в пригородную церковь, где ждёт венчания чья-то обманутая дочка.

В этот ранний час у двери появлялся бородатый эрдельтерьер Карай и сурово смотрел на проснувшегося Гектора. Карай знал, что если Гектор долго возится в своей комнате, значит, их утренняя прогулка будет короткой. Выходя утром, днём и вечером гулять с Караем, десятиклассник Гектор Садофьев надевал резиновые сапоги, шлёпал по грязным лужам в дальний конец двора и там, спрятавшись за угол, выкуривал сигарету.

Вернувшись домой, Гектор брал Карая на руки и ставил в ванную. Потом включал тёплую воду и мыл ему лапы. Карай иногда рычал и показывал жёлтые зубы, которые Гектора совсем не пугали. Карай появился в доме, когда Гектор пошёл в первый класс.

Подёргав руками на уровне плеч и сделав несколько приседаний, Гектор вышел в прихожую и остановился перед большим зеркалом. Позади него в зеркале отражались красные обои, стеллажи с книгами и старое вытертое кресло. Кресло пахло псиной. Когда Гектор был в хорошем настроении, он видел в зеркале высокого светловолосого пария, худощавого и мускулистого. Грустны, всезнающи и ироничны были серые глаза парня. Зеркальное изображение гипнотизировало Гектора. Но иногда по утрам там возникал худой сутулый тип с остроугольной нижней челюстью и бесцветными глазами. «Неужели это я?» — в бешенстве думал Гектор. Он падал на пол, двадцать раз отжимался, делал стойку на руках, хватал гантели, бежал в ванную, включал холодный душ, и… физкультурный азарт проходил.

Так, по-разному, видел себя в зеркале десятиклассник Гектор Садофьев.

В тот год в Ленинграде считались модными прямые синие джинсы, цветастые рубашки «батники» с одинокой никчёмной пуговицей на воротнике, светлые замшевые ботинки и тёмные очки «поларойд». Молодые люди, имеющие на себе перечисленные предметы, толпились по вечерам около станции метро --">