Вадим Викторович Шарапов - На всех фронтах

было, и маршал побледнел. Пустой стакан задребезжал, покатившись по полу, и он увидел, как один из штабистов осел в кресле и через секунду исчез. Просто исчез, растворившись в воздухе, а за ним и второй – офицер связи.

"Никакой боли, маршал", – сержант не солгал. Его солдаты, так же как и части его собственного тела, умирали один за другим, но он ничего не чувствовал, никаких неудобств и лишений.

– Нет, черт побери, неудобства у тебя будут! – буркнул он себе под нос. Теперь поток информации станет скуднее, а обработка ее усложнится.

Но в штабе еще оставались люди.

* * *

Профессор стоял в столовой и курил трубку, глядя на столпившихся у стола родственников.

– Нет, – спокойно повторил он, – отключить аппаратуру? Исключено. Будучи в сознании, мой пациент приказал этого не делать. Он хотел бороться до конца.

– Чушь какая! – фыркнул кто-то из мужчин. – Издеваться над всеми нами до конца, вот чего старый хрен хотел!

– Заткнись! – оборвал его старший внук. Он посмотрел на профессора, нервно покручивая золотой перстень на указательном пальце.

– Но если все родственники подпишут обращение с просьбой об отключении аппаратуры, поддерживающей жизнь, то… э-э… это возможно?

Профессор выбил трубку в фарфоровую пепельницу. Он пожал плечами.

– Это возможно. Но если вы думаете, что он долго протянет – заблуждаетесь. Можете поторопиться, и потом всю жизнь чувствовать, что ваша подпись помогла человеку умереть. Я не читаю мораль…

– Помогла не мучаться! – выкрикнула жена старшего внука.

– А кто вам сказал… – профессор протер платком чубук трубки и убрал ее в карман. Потом обвел взглядом всех, видя, как они отворачиваются. Только старший внук смотрел прямо и хмуро.

– Кто вам сказал, что он мучается? – бросил профессор и вышел из столовой.

* * *

Штаб пустел. Одно кресло за другим оставалось незанятым, и маршал понимал, что очень скоро он не сможет управлять даже единственной армией, не то чтобы стоять во главе фронтов Империи. Синие стрелы продвигались все дальше – медленно, очень медленно, иногда приостанавливаясь под контрударами. Но они двигались, они стремились к столице.

К сердцу.

Маршал не позволял себе думать о том, что в эти часы творится с его телом, которое лежит в кровати посреди особняка. Этим мыслям сейчас не было места. Он боролся, дрался за каждый уголок, за каждый сантиметр карты.

Часы показали десять вечера. Вновь, как и в самом начале, в зале, где стоял огромный круглый стол, прочно обосновалась тишина. Маршал обвел взглядом пустые кресла, поглядел на карту, исчерченную разноцветными карандашами. Что же, он проиграл? Вот так вот, за два часа до полуночи?

– Ваш чай, господин главнокомандующий, – рука мягко коснулась его погона. Вздрогнув, маршал повернулся и встретил невозмутимый взгляд юного лейтенанта. Тот поставил стакан на стол.

– Я проиграл, – маршал пожал плечами, отхлебнул обжигающий чай, стукнув зубами об край стакана.

– Никак нет, – не согласился лейтенант. Он положил ладонь на карту так, что между пальцами виднелась столица, а кончики аккуратно опиленных ногтей уткнулись в острия синих стрел.

– При всем уважении, путь на столицу только один. Здесь. Это низина. Между водохранилищ.

– И? – но маршал уже понял и сгорбился в кресле. Лейтенант поднял бровь, и холодно посмотрел на бумагу карты.

– Это самая густонаселенная низменность близ столицы, – сказал маршал. – Восемь городков, около сотни деревень, полумиллионное население, система плотин. Вопрос о переносе жилой зоны ставился еще до войны…

– И три стратегические трассы, – мягко напомнил лейтенант.

– Но…

– Заряды установлены по Вашему приказу еще до войны. Эта часть информации была закрыта для штабного доступа, – юноша положил на стол тощую папку с красным печатным грифом. – Если осуществить подрыв, это обеспечит нужное время.

– Эвакуация населения невозможна! – резко отозвался маршал.

– Да, – спокойно согласился лейтенант.

Слабея, маршал откинул голову на спинку кресла. Впервые за эти дни он почувствовал, как слабая боль зашевелилась под сердцем, мешая думать. Лейтенант смотрел на него, и на щеках все резче проступала щетина, и морщины разбегались от глаз.

– Волчье поле… – пробормотал он, и лейтенант эхом откликнулся:

– Там мы победили.

– Не такой ценой!

– Почти такой же.

– Я не боюсь --">