Григорий Исаакович Полянкер Белая ворона

1

Так помаленьку и потихоньку минула целая неделя с той поры, как судьба забросила нас сюда, к Черному морю, и мы недурно устроились в просторном корпусе шумного дома отдыха, который навис белоснежной, сверкающей громадой над высоким обрывистым берегом, раскинулся с таким видом, словно собирается ринуться в сизые, бурные волны.

За это короткое время все стало для нас привычным, близким и обыденным, будто мы уже прожили здесь целую вечность.

Пестрая ватага отдыхающих, собравшаяся со всех концов необъятной нашей страны, уже успела перезнакомиться, сдружиться друг с другом.

И в самом деле, где еще можно так быстро познакомиться и подружиться, как не здесь, у этого изумительного моря, на его чудесных золотистых пляжах, где целыми днями люди греются под божественными лучами солнца, барахтаются в изумрудных волнах, захлебываясь. от удовольствия?

Короче говоря, за эти считанные дни каждый узнал друг друга: откуда приехал, чем занимается, где работает и чем живет.

Постепенно уже стали оформляться маленькие и более крупные компании, и скоро все уже' знали повадки, слабости и сильные стороны каждого в отдельности.

Мы уже, например, знали, кто возьмет на плечо удочку и чуть свет отправится ловить бычков, камбалу, а если повезет – и скумбрию, кто из пожилых, лысеющих и серьезных отдыхающих мужчин подхватит под мышку шахматы и отправится в тенистые уголки парка играть до одурения, решать сложнейшие шахматные задачи; кто из ребят или девушек влюбится по уши и надолго утратит сон и аппетит, кто будет расхаживать, перебирая косточки поварам и начальству дома отдыха, неустанно ворча на все лады: то борщ недосолили, то чай недостаточно горяч.

Секретов здесь ни от кого не было, загадок – тем более. Все ясно, как божий день. Как на ладони…

Главной хозяйкой нового корпуса была тетя Зося, полная, черноглазая одесситка почтенного возраста, явно старающаяся молодиться: она часто меняла парики, то и дело подмазывала полные мясистые губы и считала, что краше женщины нет во всей Одессе.

Она-то и командовала несколькими уборщицами, поносила их на все лады, а также присвоила себе право на свое собственное усмотрение понукать и всеми отдыхающими, делать замечания, выносить выговоры без всяких на то причин.

Она, тетя Зося, знала о всех тяжелых сердцах и, как хозяйка корпуса, вмешивалась во все дела, не имеющие к ней никакого отношения, и давала волю своему острому, как меч, языку в то время, как ей больше было бы к лицу быть глухой и немой ко всему.

Но, что поделаешь, такая слабость была у нашей тети Зоси, поди договорись с ней!

Она таки была немилосердна в особенности к отдыхающим женского пола и, главным образом, в первые дни приезда, когда никто еще не знал в точности, кто она и какими правами пользуется, какие обязанности ей отведены на административной лестнице.

Пользуясь этим, она никому спуску не давала, сидела что называется всем в печенках, ругалась, почему, мол, не выполняют правила и не придерживаются точного режима и расписания дня. Словом – тут не сядь, там не стань, здесь не ляг.

Ее все раздражало: почему люди приходят в палату на пять минут позже отбоя, когда она должна запереть все двери? Почему некоторые ухитряются перелезать через окно? По какому такому праву влюбленные парочки задерживаются на тенистых аллеях, под платанами, а не стоят, как другие, под фонарем, на площадке, где все как на ладони?

Почему читают после отбоя и не гасят свет? Зачем моются под краном, зря расходуя воду, когда можно целый день купаться в море?

Тетю Зосю все это задевало и возмущало больше, чем всех начальников дома отдыха вместе взятых. Что за безобразие, – не могла она успокоиться, – профсоюзы тратят такие деньги, – чтобы содержать этот дом, чтобы члены профсоюза хорошо отдыхали, набирали в весе, а эти бездельники бегают как угорелые по площадке, гоняют футбол, волейбол и еще черт знает что делают, влюбляются, ревнуют, флиртуют, теряют в живом весе, целые дни только и делают, что смеются, хихикают, шутят, дурака валяют, прыгают, танцуют, как козы.

Была бы она, тетя Зося, директрисой этого дома, она бы им спуску не дала. Она бы поставила у каждых дверей человека с фотоаппаратом, который снимал бы всех в разных позах, она бы на всех отдыхающих писала характеристики и отправляла их по месту службы, пусть там учтут кое-что.

Вот, пожалуй, тогда пришли бы --">