Андрей Донатович Синявский (Абрам Терц) - Кошкин дом

обрызганных и освобожденных грозой. Особенно когда их по ходу пьесы записываешь, не отвлекаясь ни на что другое. Бальзанов обнаружил это, перечитывая дневники Иноземцева. Но, кроме некоторой небрежности или вольности слога, иных параллелей с ним за собой, хоть убейте, не находил. Взять, к примеру, тех же кошек. Он, Бальзанов, всегда поминал их добром и с благодарностью, как верных союзников и незримых охранителеи, пусть в этом качестве их пока что лично ему не пришлось наблюдать. Ну, а Колдун по малодушию приписывает им вероломство и чуть ли не предательство, мифическую склонность превращаться в людей и даже становиться невидимыми. Но, сказать по чести, Бальзанов и сам толком не знал, кто такие эти кошки, да и кошки ли это, а в их позитивной оценке во многом отталкивался от страхов и маний Колдуна. «Если он чурается кошек, то. нам с кошками будет хорошо. Что поделаешь, я — прагматик».

Нет, для борьбы с Колдуном позарез необходим психиатр, и лучшей кандидатуры, чем Мирон Зиновьевич Шрайберг не подобрать. Тем более, он лечил Иноземцева, настоящего Иноземцева, на ранней стадии заболевания, еще до женитьбы, и помнит, быть может, его завихрения, даже если тогда это был совсем другой человек. Любая информация вокруг этой призрачной и растяжимой личности не повредит. Надо провентилировать Шрайберга. Мирон — отличный медик, да и мужества ему не занимать, как Бальзанов имел случай убедиться на деле.

В молодости они были приятели. И вот, не упомнишь уже в каком году, Мирон, будучи дежурным психиатром, вовлек его в кругосветное путешествие по Москве. Всего на одну ночь в канун Нового года. Ну, что значит дежурный? Циркулируй по столице и забирай психов в крайней форме. Решай, кого сию же секунду госпитализировать, а кого повременить под расписку родных или добрых соседей. В общем, чумовозка скорой помощи. Бальзанову эта незаконная стажировка пришлась по вкусу, Мирон рекомендовал его как своего ассистента, и они помчались.

Теперь представьте картину. Предновогодняя Москва. Мягкий снежок лениво и неукоснительно падает, обещая идти себе и идти вразвалку до самого почитай Рождества. Снег идет как бы с того света, и город на наших глазах превращается в волшебное царство. Впервые Бальзанов видел знакомую Москву такой непобедимо красивой. Хотелось окунуться в мирную ее тишину и не просыпаться к действительности. Деревья стояли под снегом какие-то уже совершенно пуховые, нахохленные, а снег все падал и падал, как в театре. Как в Большом театре, в опере «Евгений Онегин», перед началом дуэли с козлетоном Ленским. И Москва все глубже и глубже погружалась в очарованный сон. На улицах ни души, и они мчались на красный свет по каким-то немыслимым вызовам, которые держал в уме один доктор Шрайберг. Явно наслаждаясь, он осведомил Бальзанова, что если сейчас придется вынимать из петли старуху, чтобы тот держал ее за ноги, когда будут снимать тело, а на другом конце города кто-то перерезал вены. Он пугал, ясное дело, и никаких трупов им в ту ночь не досталось, а были, главным образом, мелкие квартирные склоки на почве ревности, алкоголя и кухонных неладов, когда две обезумевшие бабы, сцепившись, обзывают друг друга шлюхами и ведьмами, и поди разберись, кто из них сумасшедший и кого надо срочно отправить на Канатчикову дачу. Бальзанов бы немедленно всех этих разнузданных баб, плачущих и причитающих, подчас дико взлохмаченных, в разодранных до пупа рубахах, спровадил. Пусть не хулиганят! Но мудрый Мирон ласковым голосом находил для каждой стервы подобающее сердечное обращение и гипнотическими пассами как-то их всех усыпительно вразумлял и завораживал до очередного бедлама. Лишь под утро на Казанском вокзале Мирон признал достойным изоляции одного безобидного малого, задержанного по ошибке милицией. Тот не буйствовал, не кричал и, выстояв многочасовую очередь за билетами, сам подошел к постовому и сообщил доверительно, что в этой безумной толпе кто-то за ним неумолимо следит. Будучи схваченным, однако, пошел на попятную. Никто, мол, за ним не следил, а просто ему помстилось с устатку, и этого было довольно, чтобы паренька заарканили. Напрасно бедняга доказывал, что его поезд на Уфу вот-вот отойдет, а в Уфе его будет ждать мама на перроне, и денег на новый билет больше у него не найдется.

--">