Андрей Владимирович Фёдоров - Орлёнок, или Как меня спасли от расправы

И вот я снова в этой злосчастной третьей школе. Захожу внутрь, будто бы в царство кромешного ада. За дверьми мрак практически без света, даже воздух немного смрадный – не такой свежий как в моей родной десятке. Иду по тёмным, мерзопакостным коридорам и нахожу в учительской того завуча. В тот злополучный день она предстала передо мной какой-то пожилой дамой в дешёвом пальто и старческой меховой шляпе. Уже там в кабинете я увидел русоволосую молодую женщину с кислой миной на лице.

– Здравствуйте!

– Да. Что вам?

– Прошу прощения за своё поведение и то, что вам сказал… – проговариваю я на выдохе.

– Хорошо… – спокойно и как бы отрешённо отвечала она. В тот момент у меня возникло стойкое представление о том, что ей на самом деле было глубоко плевать, чего я ей там наговорил. Будто бы и не заметила. Зачем тогда с угрозой заявления в полицию наезжала? Чтобы только это услышать и отпустить?

Хуже вышло с той самой училкой физкультуры и ОБЖ. Только я захожу в зал, эта сразу же окинула меня презрительным и надменным взглядом, как бы говоря: «Ну давай, ничтожество… Я слушаю». Рядом с ней сидела одна из учениц, также смотревшая меня как на какое-то убожество.

– Прошу прощения… – сухо проговариваю я сквозь зубы.

– За что? – спрашивает она в ответ.

Я молча смотрю в пол. Пусть говорит, что хочет: меня уже не заденет.

Продолжает:

– Вот я же вижу, что ты даже не понял, за что извиняешься. Где искренность? Ты не осознал своей ошибки…

Я мысленно отвечаю: «О, да! Виноват в том, что не позволил тебе себя заломать? Ты же заявление в полицию на меня хотела писать ни к селу, ни к городу! Лично её в отличие от их завуча я не оскорблял, за мат тогда извинился. Мой вопрос «зачем полицию» не мог быть причиной уголовки или даже административки. Я вообще пришёл к тебе чисто лишь бы отстали. Искренне могу только послать тебя как вашего завуча…»

– Ну ладно. Принимаю извинения. Уж иди.

«Ети спасибо нафиг!» – думаю я и тут же ухожу прочь, закрыв эту страницу окончательно, но чувствуя гадкое послевкусие.

Одну только пользу всё это возымело: стал меньше материться и делать это тише на улице.