Диванный Робеспьер - Великий слепой

Диванный Робеспьер Великий слепой

Последняя страница обширного философского труда, над которым Великий Ученый работал 20 лет своей жизни была окончена. Сквозь грязные, полузашторенные окна его кабинета едва проглядывало яркое майское солнце, освещая пыльные страницы научных рукописей. Устав от беспрестанного многолетнего труда, утомившись от могучего интеллектуального напряжения он с глубоким чувством удовлетворенности и счастья откинулся на спинку своего кресла. Перед ним на деревянном столе спокойно лежали исписанные листы бумаги, переворачивающие представления человечества о самом себе и окружающем его мире. С математической точностью была доказана неизбежность краха нынешней социальной системы, на обломках который должен будет возникнуть новый мир. Идеальная модель государственного устройства, доселе существовавшая лишь в абстрактных метафизических построениях философов, обретала вид стройной и непротиворечивой научной теории, а чаяния и мечты многострадального человечества – становились неизбежным финалом эволюции. Он также знал, что содержащиеся на этих страницах открытия ставят его в один ряд с величайшими учеными всех эпох, а суть исследования – вписывает его имя в число известнейших гуманистов.

Он встал со своего стула, сделал несколько шагов навстречу едва видневшемуся солнечному свету, отодвинул ограждавшие его от внешнего мира шторы, открыл окно и первый раз за долгие годы прищуриваясь всматривался в бесконечную в своих проявлениях природу. И тут он подумал, что-то же самое солнце тогда, много веков назад освещало Землю, когда Гераклита посещали мысли о текучести всех вещей во вселенной. Именно эти мысли составили ядро научного метода Великого Ученого, позволившего сделать новейшие открытия. То же самое солнце обжигало плоть Христа, даровавшего миру учение о равенстве и братстве всех людей, легшее в основу его социальной и антропологической теории. Оно же, быть может, давало силы Томасу Мору, автору Утопического государственного проекта сохранить чувство юмора до последних мгновений жизни.

Ученый вдруг ощутил себя частью одного великого и грандиозного разумного процесса, начавшегося, быть может, с момента появления первых людей и шествующего сквозь эпохи, страны и народы, соединяя их в одну единую цепь бытия.

На часах в гостиной пробило семь. Это было время окончания трудового дня угнетенной части человечества, чьему прошлому, настоящему и будущему было посвящено исследование Великого Ученого. Он служил человечеству последние 20 лет жизни, уединенно постигая законы истории в тиши и мраке своего ветхого кабинета. Изо дня в день, соединяя между собой разрозненные факты, ткал он единую нить историософской системы, предрекающей людям всеобщее счастье и лучший мир. На алтарь великой миссии были положены молодость, здоровье и все маленькие радости обычной человеческой жизни. С ранней юности, ощущая неутомимую тягу к познанию, Великий Ученый принялся за изучение всех существующих наук. Его не интересовало ничего из того, в чем видели сиюминутную радость или смысл его сверстники. Только природа, эта великая книга бытия, ждущая своего прочтения и истолкования, поглощала его воображение. Он был один во всем мире. Не имея своих родных и близких и не обзаведясь своей семьей, он стал сыном великих умов прошлого и отцом людей будущего. Чем глубже он постигал законы мира и разгадывал тайны бытия, тем дальше он становился от самой жизни; чем сильнее он любил абстрактное человечество и выстраивал схемы его освобождения, тем меньше он знал и понимал заботы и чаяния конкретных людей.

Дул прохладный вечерний ветер, приносящий с собой звуки рабочего квартала одного из европейских городов. По извилистым улочкам раскатистым шумом разносились смех и говор, возвращавшихся с работы жителей. Одни спешили к своим домам, где их ждали родные, другие – к местным кабакам, где обычно собиралась веселая компания, чтобы провести вечер в праздном гулянии.

Воодушевившись мыслями о пройдённом человечеством пути, который больше не являлся бессмысленной чредой жестокости и насилия, Великий Ученый надел скромное одеяние и спустился по лестнице своего двухэтажного домика. Он вышел на маленькую улицу, которая соединяла его жилище, стоявшее на отшибе, с основной частью квартала, и зашагал вперед. Он всем сердцем желал взглянуть на быт страждущего человечества, которому он отдал --">