Надежда Салихова - Камень на счастье

остановке оказалась, так меня и заколотило всю. Ну и подумала – ну что мне в той квартире делать? Вещи почти все перевезла. Одной в квартире тоскливо. А если Максимов там, то еще хуже. О чем мне с ним говорить?

– Ну, да, вы за свои двадцать пять лет все разговоры переговорили. У людей серебряная свадьба, а они разводиться надумали. Хотя я вообще не понимаю, зачем надо было эти двадцать пять лет ждать? По моему разумению разводиться надо было после года совместной жизни, – Татьяна снова наполнила стопки, – Ну, давай еще по одной. Тебе полезно прогреться.

– Ну, еще какие-нибудь подробности своего сегодняшнего приключения расскажешь?

Вера помотала головой:

– Да я и не помню больше ничего. Только ощущения такие, словно с потусторонними силами столкнулась.

Послышались шаркающие шаги. Кухонная дверь приоткрылась и показалась седая встрепанная голова.

– Чего, пап? – спросила Татьяна, – Кушать хочешь?

–А чего это вы тут делаете, а, девчонки? – беззубо заулыбался Татьянин отец.

– А мы, папа, сказки рассказываем, – серьезно ответила Татьяна, -Точнее Вера рассказывает, а я слушаю. А рассказывает она страшную сказку, как ехала на КамАЗе-призраке.

– Да, Павел Сергеевич, а вот ваша дочь мне не верит, – Вера нарочно сердито надула губы, – Я в жизни слова неправды не сказала.

Павел Сергеевич решительно пододвинул табуретку к столу, налил себе настойки в Татьянину стопку, выпил залпом, занюхал колбаской, крякнул и протянул:

– Дааа… Делааа…. – помолчал, потом заговорил будто нехотя.

– Да, ладно, девчонки, сами знаете поди. А, Вера? Ты-то должна помнить.

– Помнить… что? – запнулась Вера.

– Угу, не помнишь, значит, – Павел Сергеевич почесал затылок, – Было это аккурат в конце октября. Погода стояла мерзкая, все дожди и дожди. Уж снегу пора выпасть, ан нет, тепло. Мы с карьера песок возили. Ну, раньше за Макеевкой карьер песчаный был. Кажется там у вас, Верок, дача раньше была?

– Ага, – кивнула Вера, – Тот участок до сих пор за нами числится, я как раз туда и переезжаю жить.

– Ну, вот, а папка твой, помнится, на том карьере и работал. Как и я, впрочем. И там многим нашим участки нарезали, в Макеевке, значица. Только я не захотел. Зачем? У меня у тещи дом был в то время, куда мне еще на одном участке горбатиться? Ну, так вот, в тот день сменщик Вальки Чураева как назло на работу не вышел. Валька, значитца, смену отпахал, домой собирается, а бригадир и говорит, кто, мол, за твою машину сядет? Кто план будет выполнять?

Ну, народ заголосил. Большинство все-таки за Вальку – как ему вторую смену подряд за баранкой сидеть? Да еще погода, пакостная такая. Но некоторые твердят, что надо, дескать, выручать, пусть немного он поездит- поработает, хоть полсмены, потом его кто-нибудь подменит. А то план сорвется, и не видать премии, как своих ушей.

И вот поехал Валька Чураев в рейс. Уставший, промокший, голодный. И, само собой, злой. Пару раз съездил туда-обратно, забежал в буфер перекусить. Я с ним там и столкнулся, тоже во вторую робил. Он мне и говорит: «Дядь Паша, что-то мне нехорошо как-то. Муторно на душе и в сон клонит. И так пакостно…» Чаю горячего стакан выпил, и снова за баранку. Ёкнуло у меня что-то. Нет бы мне отговорить его, чтобы, значица, не ездил, начальство на уши поставить. Нет… Промолчал… Ругнулся только матерно в адрес бригадира.

Павел Сергеевич замолчал. Снова наполнил стопку. И Вера с Татьяной притихли. А он продолжил:

– Я на следующий день только узнал, что Валька разбился. Мне Лешка сказал, твой, Вера, отец. Нет, говорит, Пашка, больше Вальки. Все, погиб наш товарищ. На том повороте, что возле третьего участка. Так на полном ходу, груженый песком под завязку, не справился с управлением… – Павел Сергеевич вдруг всхлипнул, и, глянув на Веру, спросил, – Вы ведь, Верка, как раз там шли! Ты не помнишь что ли?

Вера расширенными глазами смотрела на Татьяниного отца. Она молча помотала головой, у нее в мыслях вертелись отрывочные воспоминания чего –то страшного, непонятного. Она должна помнить? Да, пожалуй… не зря, наверное, бывает – наваливается порой на нее неясная тревога, особенно в дождливые дни. А Павел Сергеевич продолжал:

– Покореженный КамАЗ долго валялся в кювете. Вальку похоронили, а машину все почему-то достать не спешили. А потом он пропал…

– Как пропал? – Вера с Таней переглянулись.

–А вот так, с вечера еще была эта груда железа, а утром ее не стало. Ровно, как и не было. Ни поломанных березок, ни --">