Надежда Салихова - Камень на счастье

сыро, промозгло, но в кабине по всему должно быть тепло. Если уж не от печки, то от работающего мотора точно.

Водила легко, точно пушинку потянул Веру на себя, и вот, она уже сидит на машинном сиденье, покрытом старым, вытертым ковром (от которого, кстати, исходил запах сырости и плесени). Женщина содрогнулась от озноба – в машине и правда было холодно. Видимо печка не работала, а мотор не мог нагреть воздух до нужной температуры. И поэтому такая рука у водителя… ледяная. Но, несмотря на холодную погоду, одет мужчина был довольно легко – на нем была болоньевая куртка с капюшоном, по всей видимости тоненькая, не утепленная. Капюшон был опущен низко и закрывал все лицо, как будто натянутый так глубоко мог защитить хозяина от холода.

Вера надеялась, что сев в машину она согреется, но не тут-то было. Она почувствовала холод… который даже сравнить ни с чем не могла. Избитое слово «леденящий» и то не отражало всей картины. Женщина даже зимой так не мерзла. Сейчас ей казалось, что холод атакует ее не снаружи, а идет изнутри. Руки и ноги отказывались ей подчиняться, она не могла даже пошевелить пальцами.

И еще одна странность – обычно, от сидящего рядом человека идет тепло. Пусть небольшое, но его можно ощутить. Даже, если человек очень сильно замерз. Но от водителя вместо тепла шел холод. Словно от каменной, промороженной стены. Но эта странность почему-то прошла по краю сознания, и не насторожила нисколько. Просто Вера отметила это, как факт, и не более. Видимо она так сильно устала, что ей уже было все равно.

В мыслях мелькнуло сожаление, что ей не удастся согреться, но она подумала, что тут ехать всего ничего. Автобус проходит этот путь за пятнадцать минут, и то, останавливаясь на остановках, но КамАЗ летел, и не думал останавливаться, а Вера какую-то часть дороги все же прошла пешком, так что ехать по ее меркам было минут пять. Не успеет замерзнуть.

Машина неслась стрелой, лязгая и гремя, как будто кузов был наполнен металлоломом. На кочках КамАЗ подскакивал, и Веру мотало из стороны в сторону. Она, то валилась на хлипкую дверь, то на водителя. Мужчина был настолько худ, что ощущения были одинаковые, что от соприкосновения с дверцей машины, что с его боком. Подскочив в очередной раз, и больно ударившись локтем, Вера вдруг подумала – а почему такая неровная дорога? Тут же недавно, буквально этим летом новый асфальт положили? Или это просто особенность машины – уж больно она старая, кажется, что вот подпрыгнет и тут же распадется на разные детали. Но все-таки, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, а шла она, к тому же тоже не хорошо.

С натугой и ревом КамАЗ одолел очередную горку. Эта дорога напоминала американские горки – то вниз, то вверх. И как они только достигли вершины, прямо перед ними показалась луна. Огромная, серебряная, она занимала почти все пространство перед ними, ее свет заполнил кабину. Это Вере показалось странным – неужели дождь уже закончился, и все тучи разошлись? Только что хлестал, как из ведра. А сейчас вот, луна светит во всю Ивановскую…А на фоне холодного белого свечения водитель казался совсем-совсем черный – куртка, штаны, кисти рук и те черные. А лица все-таки не разглядеть, потому что капюшон скрывает все лицо…

Черт! Все лицо! А как он смотрит на дорогу?! Веру пронзила дрожь. К леденящему холоду прибавился еще и страх, прямо замораживающий страх. Она почувствовала себя куском льда, несущемся в черном, бездушном космосе, который летит в бесконечности бесконечное количество времени. И в голове возник закономерный вопрос – а который час? Они едут подозрительно долго, а до Чкалова, улицы, по которой ходят автобусы, троллейбусы и прочий транспорт, так и не доехали.

Язык слушался с трудом, когда Вера решилась задать вопрос:

– А сколько сейчас времени? – хрипло спросила она.

Водитель молча мотнул головой куда-то вверх. Вера проследила взглядом, и увидела электронные часы, закрепленные над лобовым стеклом. Красные циферки сменялись с неимоверной быстротой. Это секунды так бегут? А… где цифры, показывающие минуты? Ряд из четырех цифр, первые две из которых застыли, недвижимые, показывая двойку и тройку, а третья и четвертая торопятся, бегут, и такое впечатление, что последовательность цифр нарушена. За нолем идет семерка, а после пятерки девятка. Но возможно, Вере это только кажется. Ну, конечно, кажется. Она устала, и перед глазами все рябит.

Ну, ничего, скоро они доедут. Не может ведь дорога быть --">