Василий Юлианович Агафонов - Коперник, два шага вперед

ящика. — Холод, доложу я вам, совершенно возмутительный.

— Да тем же манером. Васин услужил.

— Понятно. Вы услужали супруге и он не забыл вас, по-родственному.

— Что теперь поминать? — вздохнул Федосов. — При тебе Шишко уезжал?

— Нет.

— Хорошо уезжал, взял два ящика гранат, толу, гидрокостюм. Вообще отоварился. Еле в вагон пролез.

— Куски небось плакали, провожая Теодора Марковича. Почему ты не успел?

— Как же успеть, когда на губу законопатили.

— Гусак? Федосов ровно кивнул.

— Слух есть, Лебедев, если через неделю не будет приказа, нас с тобой в стройбат запихнут.

— Кто сказал?

— У меня кореш в штабе. Они помолчали, задумчиво глядя в шлакоблочную стену.

— Ты в какой казарме?

— Второй этаж, авторота.

— Зайду вечером.

Через три дня Лебедев наконец сдал машину. Сутулый майор намекнул, чтобы он не попадался ему на глаза. Федосова гоняли на работы. Целые дни слонялся Саша по мертвым полям, вымороженным редким рощицам, считал часы, а вечером бежал узнавать нет ли приказа. Приказа не было. Оставался последний назначенный день. С утра он был в лихорадочной деятельности: перебрал чемодан, уложил книги, даже, случай небывалый, вычистил сапоги. К полудню он почувствовал усталость и равнодушие, не снимая сапог повалился на кровать, вжал лицо в бурое колючее одеяло и закрыл глаза. Саше показалось что он не спал, когда чья-то торопливая рука затормошила плечо.

— Лебедев, слышишь, Лебедев, приказ пришел, — губы Федосова раздвинулись в широкой улыбке. — Хватай угол, бежим в штаб. В штабе толпилось человек двадцать. Тудасюда проносились писаря с бумагами. Их все не вызывали. Наконец один из писарей быстро подошел со списком.

— На дембель? Фамилии.

— Федосов.

— Лебедев.

— Федосов, Федосов, есть Федосов. Приготовь вещи к проверке. Так, Лебедев, Лебедев. Инициалы у тебя какие?

— А. Я.

— А. Я. Лебедев… Что-то нет такого.

— Да ты гляди лучше, — строго предложил Федосов.

— Что, глаз у меня нету? Вот, сами смотрите, где здесь Лебедев? Они внимательно пробежали бумагу раз и другой. Сердце у Саши упало.

— Погодите, я сейчас, — пробормотал писарь и отошел.

— Сейчас найдут, у них же тут бардак. Саша не отвечал, он чувствовал, как отяжелели руки и свинцово залегли набрякшие веки. К ним опять подошел тот же писарь.

— Вот какое дело, Лебедев, ты ведь в другом списке.

— Нашли все-таки, — обрадовался Федосов. Но Саша что-то не радовался.

— Да, нашли, — помолчал писарь. — В стройбат тебя. В командировку.

— Когда? — глухо спросил Саша.

— Завтра с утра. И писарь быстро отошел. Утро стало промозгло-туманное. Дрожали белесые пятна фонарей, глухо ревели моторы, ледяная корка трескалась под сапогами. Федосов прыгнул в машину. Последний раз глянул на ровное голое поле. Серые тени в бушлатах скользили по его краю. Он казалось узнал Лебедева и поднял руку. Но было далеко, не разобрать, да и машина уже набирала ход.

Октябрь 1985

--">