Владимир Константинович Тен - Карантин

Нелькиных глаз, как в полированной грани чудесного камня под названием авантюрин

первое ощущение нежного и такого страшного для подростка женского лона

он тонул в стремительном холодном потоке и жемчужный свет угасающего солнца уже едва пробивался сквозь толщу воды

он держал в руках ребенка и чувствовал чудесную младенческую кожу своего сына и был умиротворен

смертная тоска от предательства Любимой

высший восторг трудной невероятной победы

наслаждение от звуков "Органной мессы"

и звуки "Органной мессы"

вырастающие в музыку высших сфер

он проносился сквозь блистающие и странные миры

он проваливался в черные бездны

он возносился и стремился

ненависть

страх

боль

наслаждение

И это были его — Насимова — прошлые ощущения и воспоминания.

И это были ощущения и воспоминания не только его а и других известных ему и неизвестных, любимых и ненавидимых, мужчин и женщин, детей и стариков. Все это одновременно и мгновенно проносилось в его памяти, свивалось в сверкающую и туманную спираль и окутывалось сначала жемчужно серым, потом розовым, потом голубым. И звуки становились все глуше и дальше. И разрасталась ослепительная почти болезненная чистейшая белизна и абсолютная тишина.

И он уже не был Насимов

он не был воин

он не был сын брат и отец

он был никто

он был все.

--">