Дмитрий Анатольевич Горчев - Милицейское танго

Дмитрий Анатольевич Горчев Милицейское танго  [рассказы]

© Горчев Д., текст, иллюстрации, 2007

Иллюстрации Дмитрия Горчева

Рассказы публикуются с сохранением авторской орфографии

Телефон

Алексей Алексеевич был человек не очень выдающихся способностей, но зато с большим трудолюбием. Таких людей всегда ценят при любом общественном устройстве. По должности их, конечно, не продвигают, но зато любое учреждение без них — не совсем настоящее учреждение, а что-то вроде «фирмы с молодым динамичным коллективом», каковая, заграбастав деньги от спонсора (спонсоров нынче много и все идиоты — на любую дрянь деньги дают), немедленно закупает самые дорогие компьютеры с самыми большими экранами, какие только бывают, нанимает в штат молодых людей с бегающими глазами и множеством бизнес-решений в голове, неприступных барышень в обтягивающих одеждах и дорогом нижнем белье и вскоре скоропостижно кончается апоплексическим ударом аккурат наутро после очередной корпоративной вечеринки.

Солидное же учреждение — оно не такое, оно на века. И потому непременно должно иметь в штате вот такого Алексея Алексеевича. Он бесшумно сидит за столом в углу перед выключенным компьютером, которым всё равно не умеет пользоваться, и скрупулёзнейшим образом заполняет самым мелким почерком неведомую Ведомость в пять метров длиной и полтора шириной.

И всякому посетителю, которому случится зайти в это учреждение, приятно видеть Алексея Алексеевича. По-настоящему практический человек, он, что ни говори, не очень доверяет всем этим компьютерам. Хорошо, конечно, что прогресс и всё такое, но, во-первых, непонятно, как оно работает: байты эти, килобайты, не пощупаешь их и не понюхаешь. А во-вторых, там вирусы сплошные, хакеры-шмакеры — щёлкнуло что-то, вот и плакали твои денежки. Нет, бумажка — она всегда бумажка, особенно если в двух экземплярах.

Алексей Алексеевич свою работу любил и ни разу в жизни не сделал в своей Ведомости ни единой ошибки, чем заслуженно гордился. Молодые сотрудники учреждения любили Алексея Алексеевича от всего сердца, но по-своему — по-молодёжному — и поэтому иногда над ним подшучивали: бывало, вызовет Алексея Алексеевича к себе начальство, а они тем временем пририсуют ему в Ведомости нолик к какому-нибудь важному показателю или запятую где-нибудь поставят не в том месте. Но ни разу у них такой фокус не прошёл: прежде чем снова засесть за свою Ведомость, Алексей Алексеевич внимательнейшим образом читал её с самого начала и только потом принимался за дальнейшую работу. Поэтому он всегда обязательно замечал такие проделки.

— Ну что же вы?! — говорил он шутникам. — Это же не фитюлька какая-нибудь! Это же документ!

И видно было по нему, что он действительно огорчён и обижен. Шутники вешали головы и разводили руками:

— Вы уж извините нас, Алексей Алексеевич, — это мы не со зла. Это мы пошутить хотели.

— Конечно не со зла, — отвечал им Алексей Алексеевич строго, — а от глупости. Молодые ещё — не знаете, что такое документ. Ничего, вот поживёте с моё — узнаете.

Впрочем, долго он ни на кого не сердился и никогда не жаловался на шутников вышестоящему начальству.

А назавтра всё повторялось сызнова. Потом шутники сами уходили в вышестоящее начальство и на их место приходили новые, и так всё шло потихоньку и шло. Жизнь, она ведь не стоит на месте, а всё идёт куда-то, идёт. Чаще мимо, но иногда и вместе с нами — это уж кому как повезёт.

Впрочем, за исключением этих небольших неприятностей, жизнь Алексея Алексеевича была ровная и вполне безоблачная. Различные потрясения общественных устоев каким-то образом обходили его учреждение стороной — менялись разве что вывески, да пересаживали Алексея Алексеевича каждые полгода в другую комнату с новой табличкой на двери. А жалование как было не очень большое, но прожить вполне можно, да таким и оставалось. Менялись только цифры — то это были сто тридцать рублей, то вдруг чуть ли не миллион, потом стали тысячи. Но жалования этого всегда непременно хватало на оплату коммунальных услуг, электричества, проезда на транспорте и нехитрой, но вполне сытной пищи из народного универсам.

Жил Алексей Алексеевич на Петроградской стороне в комнате в древней коммунальной квартире, что досталась ему в наследство от его покойной матушки, с которой он и прожил со своего рождения до самой её смерти. Жизнь в коммунальной --">