Максим Михайлович Шибаев - Письмо сыну

Максим Шибаев Письмо сыну

«Здравствуй, Ванюша. Пусть ты и просил не называть тебя так, но для меня ты навсегда останешься тем самым маленьким сыночком, хоть тебе почти 50. Тем более, не общались уже давно – раз в год можно. Хотела сказать: у меня всё хорошо. Живу также в деревне.

Хоть твой брат и пытался меня перевезти в город – я не согласилась. Всё-таки, родилась здесь, прожила почти восемьдесят лет, и помру тоже здесь. К этому дому уже душа словно приросла.

На счёт здоровья моего не беспокойтесь. Бегаю также шустро, как и в молодости, разве что за водой, да дровами стало ходить чуть тяжелее. Ещё раз спасибо вам, что каждый год приезжаете помогать мне летом с заготовкой дров – не знаю, что бы без вас делала.

Сейчас одна.

Маша не стала отправлять Колю ко мне на зиму. Говорит, что ему тут скучно, да и заняться нечем. И то верно. В деревне осталось всего тридцать домов, а больше половины жильцов – дачники, что приезжают только летом. И сверстников тут для него даже нет.

А летом отправляйте ко мне своих Мишу и Таню. А то вы постоянно в разъездах, да и оставить их не с кем, а у меня времени много. Можете не беспокоиться об этом.

Кстати, ещё хотелось бы узнать, как там у твоей жены дела. В последний раз мы с ней повздорили сильно, да и много лишнего наговорили. Извинись уж там за меня. Пускай зла не держит.

Слышала, у твоего старшего сына недавно свадьба была. Узнала об этом от вашей соседки. Думала, только планируете – хотела приехать, а оказалось, что уже справили… Надеюсь, хорошо отпраздновали? Буду рада, если потом расскажете в подробностях – очень уж любопытно. Надеюсь, что в следующем месяце получится приехать у вас сюда. Давно не видались – соскучилась по вам. Хотелось бы пропроси… (последнее предложение зачеркнуто так старательно, что почти не видно написанных слов).

Не слышал? Тут недавно Юля Груздева хотела дом соседский купить у нас в деревне. Мол, от детского капитала деньги за ребёнка получит и купит, что подешевле. Но узнав, что от нашей деревушки до ближайшей школы аж два километра – отказалась. Говорит: «куплю дом в городе». Ну, да. Сюда же скорая даже зимой иногда проехать не может, а ребенок – это серьезно. Мало ли что случится.

Напоследок хотела сказать, чтобы не забывали иногда заезжать, да и себя там берегите. За меня лишний раз не беспокойтесь. Всех люблю.

Ваша А. Г.»

Написав последнюю строку и поставив точку, старушка дрожащими руками аккуратно свернула лист, и убрала в конверт, словно это что-то священное, практически бесценное. Было поздно, а потому письмо она отправит только лишь завтра.

«Но все равно, надо проверить, какая там погода. Все же идти завтра два километра, а в прогнозе обещали снег и похолодание» – подумалось ей, и словно это был важнейший сейчас вопрос в её жизни, Анастасия Геннадьевна поспешила узнать состояние злосчастной погоды.

Да, так её теперь звали. Она уже давно выяснила, что чем старше становишься, тем чаще к тебе обращаются по отчеству. Сначала долго сопротивлялась, а со временем смирилась со своей участью, как и с тем, что называют бабушкой уже давно не только внуки. Но настолько ли это важно?

Тем временем, на улице вовсю раскинула свои объятья полнейшая темнота, хотя времени было около шести вечера. И только белоснежные сугробы блестели маленькими искорками, словно далёкие звёзды, на фоне мрачной вуали – то ли погода была около минус двадцати, то ли от того, что они просто могли себе это позволить, оставаясь маленькой частью света в этом тёмном царстве.

– Ах, ты зверюга проклятая! Снова раскидал всё по двору! – ругаясь в пустоту, восклицала Анастасия Геннадьевна.

А всему виной бродячий пёс, что прибился около зимы к их деревне. Видимо, хозяева, проезжавшие неподалеку, оставили, так как сюда обычно никто из этой живности не забегает.

Продолжая гневаться на «нахала» и «беспредельца», старушка убедилась, что одеться завтра придется потеплее, а после, убрав остатки разбросанной еды, взяла миску, чтобы… Снова дать еды собаке, «а то околеет же».

Пройдя мимо висевшей в комнате фотографии мужа, она прошлась по той взглядом и тяжко вздохнула. В этом многозначительном взгляде было столько грусти, что можно было с уверенностью сказать: не осталось уже тех, кто действительно понимает уже престарелую, доживающую последний остаток своих лет, бабушку. А что если они просто не хотят понимать?

– Нет, ну же неблагодарная скотина! Я его кормлю, а он --">