Мария Купчинова - Зов. Сборник рассказов

Подобно тому, как произрастают фиалки

На стене актового зала университета три больших портрета в массивных рамах. Слева – темноволосый круглолицый юноша в военном кителе; густые брови, чуть раскосые черные глаза, крепко сжатые губы. Справа – мужчина лет сорока с правильными чертами лица, одетый по моде девятнадцатого века: наглухо застегнутый сюртук, из-под шейного платка выглядывают отогнутые уголки воротника рубашки. В чем-то эти двое похожи. Быть может, это всего лишь вольность, которую позволил себе художник, но кажется, проницательные глаза обоих смотрят сквозь время и пространство. Только к взгляду юноши примешивается обида и недоверчивость, а у старшего в глазах – усталость и понимание. Посередине – портрет мэтра. Седой, благообразный, он спокоен и полон уверенности в себе.

Профессор, пожилой солидный мужчина в несолидных вытертых джинсах и клетчатой рубашке с закатанными рукавами, рассеянно слушает докладчика и рассматривает портреты на стене. Интересно, как повели бы себя эти трое, окажись они сейчас здесь, на конференции, посвященной применению неевклидовой геометрии в физике и математике? Младший Бойяи наверняка обрадовался бы признанию, Николай Иванович воодушевился бы, глядя на молодежь, продолжающую его исследования, а король математиков… ну, на то он и король. Сказал бы: «Я предвидел это. Но вон тот, стендовый доклад слева – очень смело»…

В перерыве пленарного заседания, когда участники конференции, словно малые дети, гурьбой устремились к столам, на которых гостеприимные хозяева выставили бутерброды, печенье и разливали по чашкам чай – кофе, профессор подошел к стендовому докладу, еще раз вчитался, посмотрел фамилии авторов и улыбнулся.

***

Десятый «Б» мог вывести из себя ангела.

Невысокого роста, начинающий лысеть, в турецком свитере с растянутой горловиной и ботинках, старость которых не могла скрыть обувная щетка, Михаил Сергеевич на ангела походил мало. Доктор физико-математических наук, он пришел работать в школу, когда развалилась страна, казавшаяся незыблемой.

Предприятия, которые еще продолжали работать, расплачивались с работниками производимой продукцией. Академия Наук тоже продолжала работать. Но что она могла предложить своим сотрудникам? Несколько новых гипотез? Пару научных статей, объясняющих устройство мира? В 90-ые годы прошлого века это был неходовой товар. Зарплату давали очень и очень нерегулярно, а дома Михаила Сергеевича кроме жены ждали двое детей и двое стариков. Торговать Михаил Сергеевич не умел; в школе хоть и мало, но все-таки платили.

Еще Михаил Сергеевич не умел халтурить на работе. Поэтому днем он ходил в школу, гордо назвавшуюся гимназией, а после занятий до ночи задерживался в институте, решая вопросы устройства мирозданья. К счастью, физику-теоретику для работы необходимы лишь ручка и лист бумаги. На огонек в кабинет часто забегал первый аспирант Михаила Сергеевича, худющий, с волосами, вечно торчащими в разные стороны, Миша Петровский и робко просил:

– Михаил Сергеевич, можно я посижу с вами? В аспирантском общежитии так холодно.

Положим, в зданиях Академии Наук тоже практически не топили, но жена Михаила Сергеевича проявляла чудеса изобретательности, собирая из «ничего» «ссобойку», и старалась сделать ее чуть больше, зная, что муж все равно поделится с тезкой.

Ночь оставалась для подготовки к урокам и проверки тетрадей. Все бы ничего, только постоянно хотелось спать.

Вот и сейчас Михаил Сергеевич оглядывал класс и больше всего боялся стоя заснуть, так тянуло закрыть глаза.

Десятый «Б» как обычно бурлил. На двух последних партах играли в морской бой, остальных броуновское движение гоняло с места на место в поисках выплеска энергии.

Вообще-то мальчишки эти Михаилу Сергеевичу нравились. Школа находилась в «спальном» микрорайоне, и большинство учеников были из семей чернобыльских переселенцев. В гимназию они поступили не после занятий с репетиторами и не по блату, а благодаря собственным светлым головам. Правда, учиться эти светлые головы не слишком рвались – реальность за школьными дверями формировала другие приоритеты.

– Смоляков, не жаль время на игрушки тратить? – преподаватель подошел к игрокам в морской бой.

– Да ладно, Михал Сергеич, – лениво приподнялся с парты круглолицый паренек и взмахнул длинными, девчоночьими ресницами, – можно подумать сами на уроках никогда не играли.

– Нет, – --">