Илья Сергеевич Ермаков - Отмель

Илья Ермаков Отмель

И вот произошло великое землетрясение, и Солнце стало мрачно, как власяница, и Луна сделалась, как кровь… И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих… И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякие свободные скрылись в пещеры и в ущелья гор, и говорят горам и камням: падите на нас и скройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо пришёл великий день гнева Его, и кто сможет устоять?

Апокалипсис (гл. 6)

Пролог

Бумажный кораблик в красной луже. Он свернут из простого тетрадного листа в клеточку. Неказистый, с изогнутыми краями, но сделанный с наивной заботой и простотой. Кораблик слабо качается на тонких багровых волнах.

Я навсегда это запомню.

Все началось с разлитого молока.

Бог выключил Звук.

Если Бог вообще существует.

Звучит лишь Тон, Звук, Частота, которая несет в себе только смерть и ничего больше. Вот, к чему мы пришли после стольких лет истории создания цивилизации. Вот, до чего дошло человечество в поисках оружия…

Оружия, способного подарить мировое господство.

По итогу, власть над всем сущим получил Тон.

А Тишина – наше спасение отныне и вовеки.

Когда я оступилась? Что я сделала не так? Чем заслужила эту участь? Для себя, своей семьи: детей, мамы, мужа…

Все чаще я задаю себе иной вопрос: для чего мне это?

Я могу лишь сражаться, но чувствую, что проиграю эту войну. Мы перестали жить. Мы начали выживать.

И назад дороги нет: мосты сожжены, и мир лежит в руинах.

Сигарет почти не осталось. Надо поискать еще. Кто бы мог подумать, что я снова начну курить? Я не курила после рождения дочери. И вот опять.

Господь оставил нас в Тишине, ставшей тенью, укрывающей от палящего солнца в знойный день. Но солнце не исчезает, как не исчезает Частота, погубившая почти все живое на этой планете.

Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить их…

Вопрос в том, чем я должна пожертвовать во имя спасения? Я несу свою ношу, но этого недостаточно.

Для спасения нужна жертва.

Что мне нужно отдать взамен?

Что я готова отдать?

Глава 1

Мама остригла волосы в сентябре.

С приближением зимы полежать в горячей ванне – желаемое, долгожданное и даже трепетное удовольствие. Но при сложившихся обстоятельствах она может позволить себе только душ. И тот прохладный.

Электричество надо экономить. Все в этом доме держится на одном несчастном генераторе, за исправной работой которого Мама регулярно следит, ведь в нем – их спасение. Если генератор сломается… придется уходить. А идти далеко. Они и так отдалились достаточно и отрезали себя от остального мира.

Впереди – океан. А за спиной – руины.

Мама всегда стриглась в сентябре коротко. Один раз в год. Сейчас же короткие волосы стали не капризом, а необходимостью: ползать по развалинам хрупких домишек, пролезать в подвалы и забытые погреба, пробираться через чащи леса и взбираться на холмистые вершины – все это весьма проблематично делать с длинными волосами. Они вечно путаются, мешаются, вываливаются из-под шапки – геморрой, а не волосы!

Стрижка становилась неким ритуалом, началом чего-то нового. Сейчас же эта мера – словно обряд инициации перед вступлением в другую реальность. Реальность, от которой хочется сбежать, но никак не войти в нее.

Дождавшись, когда вода станет неприятно-морозной, Мама перекрывает кран и берет полотенце.

Обернувшись в теплую ткань, Мама выходит из ванной, подходит к раковине и наклоняется. Стоит ей чуть-чуть разжать губы, как вдруг наружу вытекает мокрота полным ртом.

Вырвет?

Не сейчас.

Взявшись за живот, она выгибается дугой, вглядываясь в мутно-белую молочную мокроту, утекающую в слив раковины. Почему-то сейчас ей вспомнился рассказ ужасов Стивена Кинга про жуткий палец, выглядывающий из слива. Ее это позабавило. Она помнила, как пугалась Девочка, читая это. Потом ее пугали этим пальцем из раковины всей семьей. Весело было.

Она открывает воду и избавляется от остатков мокроты. Умывает лицо, берет ножницы с полки за зеркалом и готовит первый мокрый локон волос к неминуемой казни.

Первый надрез она сделала не слишком уверенно. Черный локон упал на дно белой раковины и смотрелся совершенно неприглядно, даже тошнотворно. Она не стала дальше смотреть в раковину, а продолжила --">