Пётр Азарэль - Восхождение

Часть I

Глава 1

1

Семья Ильи Зиновьевича происходила из широко известного на Украине местечка Бердичева, городка с преобладающим еврейским населением. Его отец, когда он был ещё жив, не раз вспоминал, что его дед и прадед слыли цадиками, и многочисленная община относилась к ним с почтением. Революция безжалостно разрушила старый еврейский мир, уничтожив границы оседлости, посеяв дух безбожия и выкорчевав некогда сильные и глубокие корни народной жизни.

Прадед Якова, сына Ильи Зиновьевича, идеи коммунизма и классовой борьбы воспринял со всей страстью человека нового времени. Ещё юношей участвовал в боях с петлюровцами, воевал в Первой Конармии, с которой дошёл в польскую кампанию до стен Варшавы. По окончании гражданской войны был на руководящей работе в киевской губернской парторганизации. Размашистая коса борьбы с троцкистско-зиновьевской оппозицией коснулась и его, и без суда и следствия он был расстрелян в застенках старой пересыльной тюрьмы.

Его сын, дед Якова, прошёл огни и воды Великой Отечественной войны и, чудом уцелев, отыскал бабушку Сару в Самарканде с пятилетним сыночком Илюшей на руках. Она жила в обветшалой мазанке без надежды когда-либо ещё увидеть и обнять любимого мужа. Участь её тёток, сестёр и их детей была печальна — почти все они сгинули в Бабьем Яру. В Самарканде у них родилась дочь, которую в честь бабушки назвали Идой.

Украинские националисты и антисемиты надеялись, что еврейский вопрос будет естественно и окончательно решён в результате новой послевоенной реальности, и, отбросив сомнения, вселялись в квартиры бывших соседей, беззастенчиво присваивая себе их имущество. Но прошедшие фронты, не раз смотревшие в лицо смерти генералы и офицеры, руководящие работники и простые люди сумели выиграть и это сражение, и в неохотно освобождающиеся временными жителями квартиры и комнаты стали возвращаться евреи с Урала, Казахстана и Средней Азии.

Возвращение из эвакуации было для Зиновия и Сары, как и для многих бежавших на восток от войны евреев, тяжёлым испытанием. Большая довоенная квартира на улице Саксаганского была после освобождения Киева занята украинской семьёй. У неё оказались весьма влиятельные родственники, отсудить жилище не удалось, и они с двумя детьми поселились в полуподвальной квартирке на Бассейной.

Умный и прагматичный инженер, Зиновий работал на почтенных руководящих должностях, зачастую исполняя "роль умного еврея" при директоре. Его ценили, но всё же после каждой антиеврейской кампании перемещали на более низкую должность, оставляя в душе незаживающие раны. Он вырастил детей, помог им получить высшее образование и устроиться на работу, что было делом не простым и потребовало от него немало усилий. Он привёл в действие полезные связи, которые приобрёл во время работы в Совмине и Госплане. Илья женился на Ребекке, красивой девушке, проживавшей на Сырце, районе Киева, примыкавшем к Бабьему Яру. Через года полтора у них родился сын, которого назвали Яковом в честь дедушки молодой мамы. Подошёл срок, Зиновий вышел на пенсию и стал вместе с Сарой нянчить внуков и прогуливаться по живописным киевским паркам и окрестным лесам. Так и жили они в любви и согласии и умерли в преклонном возрасте, и похоронены были на Байковой горе рядом друг с другом.

2

Илья и Ребекка принадлежали к среднему классу, к той общественной прослойке, которую с середины девятнадцатого века называли в России интеллигенцией. Антисемитизм власти не давал ей возможности достигать высоких административных постов и должностей, да она в своём подавляющем большинстве и не стремилась к этому, убеждённая в том, что каждый шаг наверх связан с утратой чести и достоинства, нравственным компромиссом, покупаемым за счёт зарплат и хорошо отработанной системы привилегий и льгот.

Илья Зиновьевич стал известным в городе инженером и уже много лет работал главным специалистом технологического отдела в одном из крупных проектных институтов. Главный инженер долговязый еврей Александр Абрамович предлагал ему принять отдел, начав с должности зама, обещая убедить директора в целесообразности его кандидатуры. Но он не соглашался, находя каждый раз какие-то аргументы против этого назначения. Дома Яков однажды стал свидетелем его откровенного разговора с матерью.

— Рива, дорогая, --">