Павел Викторович Пепперштейн - Военные рассказы

ПАВЕЛ ВОЕННЫЕ
ПЕППЕРШТЕЙН РАССКАЗЫ

Высоко, высоко

Взлетел сокол.

Высоко, высоко

Взлетел сокол…

Выше того,

выше того

Моя радость

Выше того.

Песня

Война вскрывает тайны, к ней самой отношения не имеющие.

Клаузевиц

БОГ

В 1919 году корпус кавалерийского генерала Белоусова, спешно отступая, натолкнулся на разъезд красных в районе станции Можарово.

В ходе внезапного и недолгого боя красные были уничтожены, командир разъезда захвачен в плен.

Его привели в полевой штаб полковника Гессена Алексея Михайловича, который приходился братом известному любителю античности. Штаб разместился в комнате станционного директора. Немолодой полковник в спешке писал письмо, когда ввели арестованного. Полковник бросил на него взгляд сквозь хрестоматийное пенсне: перед ним стоял человек лет двадцати пяти, смуглый, подтянутый, в кожаной куртке, галифе и сапогах.

Обычный военный, каких Гессен видел тысячи.

– Ваша фамилия? – спросил Гессен, пририсовывая в конце письма к завершающей французской фразе шутливого плачущего ангела.

– Назаров, – ответил арестованный.

Гессен хотел задать еще несколько вопросов, но одновременно зазвонили два телефона и вошли два офицера с сообщениями. Времени на допрос у полковника не нашлось.

– Здесь поручик Ветерков, по вашему распоряжению, – наклонился к Гессену адъютант.

– Очень хорошо, – полковник быстро запечатал письмо и надписал длинный конверт. – Пускай отвезет это в штаб корпуса и передаст Литвинову.

Тот сегодня отбывает в Одессу. И вот еще…

Гессен пожевал бледными губами под аккуратной щеточкой полуседых усов:

– Этого красноармейца надо бы расстрелять.

Мы нынче ночью уходим, и все такое прочее…

Некогда с ним возиться. Прикажите Ветеркову, уж заодно… Пусть не взыщет, передайте. И не надо на станции. В лесу. Всё.

Лес, сначала жидкий и скучный, но постепенно густеющий и обретающий даже некоторую сочную красоту, начинался сразу за станцией. Поручик Ветерков шел по тропе, держа в правой руке револьвер, а перед ним на расстоянии пяти шагов шагал красноармеец в кожаной куртке со связанными за спиной руками.

Поручику еще никогда не приходилось никого расстреливать и он чувствовал себя странно. Пять лет назад он намеренно ранил в руку на глупой дуэли своего товарища, и после этого неделю не спал ночей. С тех пор он, будучи кавалеристом, научился махать шашкой на скаку и делать это так, чтобы эти блестящие взмахи смогли доставить смерть всаднику, скачущему навстречу.

И, бывало, он совершал эти взмахи в бою, но бой есть бой… Чаще же он скитался между штабами с пакетами и поручениями.

«Главное – не говорить с ним! – нервно думал Ветерков. – Ни в коем случае не заговаривать… отвести поглубже в лес, выстрелить, быстро вернуться на станцию, там – в седло, и скоро оказаться далеко отсюда».

Станцию Можарово, куда он попал только что и первый раз в жизни, он уже ненавидел.

– Поручик Ветерков, если не ошибаюсь? – вдруг спросил конвоируемый через плечо.

– Откуда вам известно? – удивился Ветерков (вопрос вырвался, прежде чем он успел напомнить себе, что собирался ни за что не вступать в разговор).

– Слышал, как вас окликнули. Извините, мы не представлены, я – Назаров. А мне ваша фамилия знакома. Вы не в Тенишевском ли учились?

– Точно так, – согласился Ветерков. – Неужели и вы из тенишевцев?

– Был, но меня выгнали. И с треском. Вы ведь входили в компанию Кучевского, не так ли? Значит, вам должна быть известна история с Фоббсом?

– Так вы тот самый Назаров, который… Слышал, конечно. Ничего себе! Вот не думал встретить тенишевца! И как же вас угораздило оказаться у красных?

– Да так… Сложная история. Сами знаете, как бывает – то так, то эдак. А у нас с вами немало общих знакомых.

– Да, мне рассказывала о вас Лиза Ушакова.

Она, кажется, была от вас без ума.

– Я знаю. А вы давно оттуда?

– Из Петербурга? С Корниловым ушел.

– Я хотел вас спросить о семье Роберг. Не слышали о них? Я был близок с этой семьей.

– Они в Одессе. Мэри, говорят, замужем.

– Вот как. Вот оно, значит, как… – Ветерков мельком увидел смуглый профиль Назарова. – Ну и с Богом, значит. Вам ведь расстрелять меня приказали?

– Не стану спорить.

– Смешно. Ну, Робергов увидите, скажите:

Назаров просил кланяться и не поминать лихом.

Ваш выход, --">